Книга Дарий, страница 56 – Виктор Поротников

– Государь, мой отряд рассеян, – выпрямившись, ответил Гидарн. – Кадусии бежали, бросив меня. Я с трудом пробился сквозь полчища врагов и ушел всего с тридцатью воинами.

– Не ушел, а трусливо бежал, – поправил Дарий.

Гидарн оскорбленно вскинул голову.

– Я расстрелял все свои стрелы. Мое копье сломалось. Оставшись со щитом и акинаком, я ранил пятерых мидян, напавших на меня, а двоих убил. Мои воины подтвердят это. – Гидарн кивнул через плечо на своих уцелевших телохранителей, стоявших невдалеке подле уставших взмыленных лошадей. Многие из них были ранены, но тем не менее все они еще крепко держались на ногах.

– Дарий, – хриплым голосом продолжил Гидарн, – сегодня черный для персов день, ведь жертвы были неблагоприятны, согласись… Никаким мужеством нам не сломить божественное предопределение. Самое лучшее – это вовремя отступить.

– Отступить – значит признать свое поражение, – холодно произнес Дарий. – Я не отступлю перед Фравартишем!

– Волею богов победителем сегодня суждено быть Фравартишу, – вызывающе возразил Гидарн.

– Что ты смыслишь в божественных помыслах? – презрительно проговорил Дарий и вдруг схватил Гидарна за бороду. – Я вот велю сейчас принести тебя в жертву Вэрэтрагне, напою крылатого бога войны твоей кровью досыта и вырву победу у Фравартиша. Эй, Аспатин! – царь оглянулся. – Позови-ка сюда палача и жрецов-толкователей. Сейчас мы поглядим, какая у Гидарна печень.

Гидарн побледнел и торопливо залепетал:

– О владыка! Позволь мне вернуться к воинам… Я готов своею храбростью загладить свою дерзость пред тобою.

– Но у тебя же всего тридцать воинов, Гидарн, – с язвительной насмешкою сказал Дарий. – А против тебя будут полчища врагов! К тому же у тебя нет ни копья, ни стрел.

– Копье я добуду у врагов, – промолвил Гидарн. – Умоляю, государь. Пощади!

– Так и быть, – Дарий милостиво улыбнулся и отпустил бороду Гидарна. – Со мной пойдешь. Я хочу сам убедиться в твоей храбрости, Гидарн.

Царская свита, ошеломленный Гидарн и не менее ошеломленный Аспатин с изумлением глядели, как Дарий подзывает к себе военачальника своих конных телохранителей и приказывает вынести царский штандарт.

Евнухи и вельможи, не приспособленные к военному делу, наперебой принялись уговаривать царя не рисковать своей драгоценной жизнью.

– Что такое одна проигранная битва? – молвили царедворцы, окружив Дария. – Это же пустяк по сравнению с той утратой, если – да не случится этого никогда! – царь персов вдруг погибнет от случайной стрелы или от удара копьем, нанесенного в сутолоке ближнего боя. С такой потерей не сравнится потеря всех боевых знамен, ибо персидский царь в известном смысле есть высшее знамя для всего персидского войска. Не может быть и речи, чтобы царь царей лично водил воинов в сражение. Ни в коем случае! Нет и нет!

Дарию пришлось силой расталкивать цеплявшихся за него придворных, кому-то он даже в кровь разбил лицо.

– А ты чего стоишь? Садись на коня! – рявкнул Дарий на Аспатина. И добавил, обращаясь к палачу: – Ты тоже садись верхом, друг мой. Ныне тебе придется потрудиться, клянусь Ахурами [75] .

Палач и Аспатин не заставили себя долго ждать. Подле царской особы было немало взнузданных и покрытых чепраками скакунов на тот случай, если вдруг придется спасаться бегством самому властелину и всему его окружению.

Триста царских телохранителей верхом на мосластых широкогрудых гнедых лошадях, защищенных от стрел и дротиков каркасами из сухих ивовых прутьев, рысью двинулись к реке, куда уже переместился центр сражения. В голове боевой колонны покачивался царский штандарт в виде прямоугольной золотой пластины, размером чуть больше щита, укрепленной на конце шеста, выкрашенного в красный цвет. На пластине были изображены мощно раскинутые в стороны орлиные крылья и распущенный хвост, меж крыльями виднелся торс бога войны Митры в царской тиаре, державшего в руках щит и два метательных копья.

При виде царского знамени отступающие персы вмиг остановились и вновь бросились в гущу битвы.

Боевой клич царских телохранителей «Йима!.. Йима!..» перекрыл торжествующие выкрики мидян.

Перед тем как ударить на врага, Дарий послал гонца в Кундуруш с приказом к Хизату, ожидавшего в засаде, зайти в тыл мидийского войска.

Сближаясь с мидянами, царские телохранители дружно пускали стрелы. Дарий не уступал своим воинам ни в меткости, ни в умении держаться в седле, когда обе руки заняты стрельбой из лука. Сойдясь с мидянами вплотную, царские телохранители взялись за мечи и копья. И вновь Дарий был впереди всех в своем блестящем шлеме и столь же блестящем чешуйчатом панцире, от которого отскакивали вражеские стрелы. Гидарн и Аспатин старались не отставать от царя. Один прикрывал Дария слева, другой – справа. Спину царю защищал его верный палач, ловко орудующий двуручной секирой.

И случилось невероятное!

Мидяне, побеждавшие везде и всюду, вдруг испугались столь грозного соперника, многие повернули коней вспять, не выдержав натиска.

Чаша весов в этом сражении все больше склонялась на сторону персов.

Тем временем пехота мидян уже осаждала персидский лагерь – и тут в центре мидийская конница была опрокинута телохранителями Дария. В довершение всего пешие вавилонские воины ударили мидянам в спину и рассекли войско Фравартиша надвое.

Наконец наступил тот самый решающий миг, когда, не повинуясь более приказу не отступать, заразившись всеобщим смятением, мидяне обратились в повальное бегство. Измотанные долгой и трудной битвой, персы недолго преследовали бегущих воинов Фравартиша. Кто-то предпочел заняться грабежом павших врагов, кто-то стал перевязывать рану, кто-то разыскивал средь убитых своих друзей.

Дарий галопом проносился по равнине, заваленной убитыми и ранеными воинами, вглядываясь в лица пленных мидян и в лица тех, что уносились прочь, на скаку отстреливаясь из луков. Он упорно искал Фравартиша.

Внезапно среди спасающихся бегством мидийских всадников мелькнуло знакомое бородатое лицо со зло прищуренныии глазаии. Симуш!

И Дарий ринулся в погоню за братои Фравартиша.

От царя не отставали Гидарн и Аспатин.

Сопровождавшие Симуша конники один за другим рассыпались в стороны, по мере того как у них кончались стрелы.

Вскоре Симуш остался один.

Нахлестывая коня, Дарий поравнялся с нии.

Симуш повернул к Дарию искаженное бессильной яростью лицо и попытался достать его острием своего кинжала. Ни копья, ни стрел у Сииуша не было.

Дарий легко увернулся от удара.

– Где твой брат? – крикнул он.