Книга Семейное проклятие, страница 36 – Анна и Сергей Литвиновы

А папа – вечный буфер – бабулю обнял, молвил примирительно:

– Тут, когда немцы на Москву наступали, вовсю бои шли. Ты, наверно, из тех времен что-то чувствуешь!

Но старуха лишь отмахнулась:

– Нет! На этой земле совсем недавно что-то плохое случилось!

И взглянула моляще:

– Откажитесь вы от участка этого!

– Все-таки у вас с головой не в порядке, – поджала губы мама.

А папа вздохнул:

– Не можем мы себе позволить отказаться. Тут же сотка земли – не меньше сотни тысяч стоит! А нам просто так дали. Точнее, тебе.

Внучка – та не сказала ничего. Она просто отыскала в густой траве красивую полевую ромашку и протянула бабуле.

Старуха цветок взяла. Слабо улыбнулась девочке беззубым, немощным ртом. Прошамкала:

– Ладно, как знаете. Но счастье на чужих костях не построишь.

Однако мрачные прогнозы бабули не оправдались.

Клочок земли – всего-то шесть соток – сделал счастливой всю их семью. Кто бы подумать мог, что мама, исконно городской житель, станет выращивать лучшие во всем дачном поселке цветы. А папа – интеллигент из тех, «кто гвоздя забить не умеет», – построил, практически своими руками, и деревянный домик, и очаровательную баньку.

Полинка тоже влюбилась в свою дачу с первого взгляда. Проводила здесь все выходные и каникулы. И даже в будни – если, допустим, после болезни врач не сразу в школу выписывал – они с мамой хитро переглядывались и тут же мчались в свой любимый поселок.

Благо останавливать их было некому. Бабушка, что предрекала на их земле «опасность» и «зло», уже умерла.

Полина, можно сказать, росла вместе с «поместьем». Получили они землю, когда ей только семь лет исполнилось, а сейчас уже двенадцать, почти невеста. И сколько всего приятного связано с их маленьким скромным деревянным домиком! А на участке Полинка однажды нашла клад: потемневший от времени серебряный перстень. Большой, на явно мужской палец. Папа сказал, что вещица – пусть современная, но очень недешевая. А Полина фантазировала, что кольцо ей оставил прекрасный принц из волшебной сказки.

Обычно те, кто дачу завел, жалуются: одни расходы – на строительство, обустройство, рассаду. Но у них в семье с появлением домика на природе, наоборот, жизнь пошла веселей, легче. Папе на работе дали огромный грант, маму – повысили в должности. За несколько лет без особой экономии построили домик с банькой, забор и участок облагородили. А теперь – просто чудеса – и на машину накопили.

Папа счастлив, мама тоже в восторге. Усмехается:

– Чего, спрашивается, твоя мать каркала: «Зло, зло…»

Свой новехонький «Фольксваген» папа холил неистово. Все, что возможно, чистил, смазывал и менял. Постоянно намывал, ужасно ругался, если вдруг кто-то посмел намусорить в салоне. И, конечно, заявил, что для их нового «железного члена семьи» обязательно нужен гараж.

– Вот еще глупости! У меня для роз-то места нет, а ты со своим гаражом! – попыталась возмутиться мама. – Да и деньги все на машину ушли.

Но отец был неумолим:

– Ничего. Потеснятся твои цветочки. А гараж я буду сам строить, это недорого.

И в следующие же выходные после появления в семье машины взялся закладывать фундамент в любимом Полинином уголке, где когда-то стоял ее детский домик. Девочке жаль было укромного местечка, но папу ж все равно не переспоришь.

Единственное, что они с мамой смогли противопоставить мужской тирании, – объявили бойкот. И, покуда папа ковырялся в земле, разоряя заросли полевых цветов и аккуратный рядок мамочкиных роз, они в его сторону даже не оборачивались.

Потому и не видели, как лопата отца уткнулась во что-то твердое. Не заметили, как тот побледнел. И не услышали, как он тревожным шепотом говорит в трубку мобильника:

– Але? Полиция? Я… я, кажется, труп нашел…

* * *

К часу ночи старший кассир всегда превращалась в зомби. Хотя внешне выглядела как обычно: девушка чуть за тридцать, очень даже симпатичная. Но на самом деле она впадала в полный анабиоз. Ни единой мысли. Просто тупо выполняла команды. Впрочем, с деньгами – что радовало – она если ошибалась, то исключительно в свою пользу. Чего хотите: стаж десять лет!

Кассир, в принципе, любила свою работу. Неплохой соцпакет, регулярно перепадают шоколадки от игривых командированных. За людьми, опять же, интересно понаблюдать, поболтать с ними. Она даже дневник вела, куда записывала за пассажирами всякие прикольные словечки и особенно безумные просьбы.

Но когда на дворе глубокая ночь, а ты сторожишь кассу уже восьмой час подряд, – тут уж не до наблюдений и не до болтовни.

И когда девчачий голосок пропищал в окошко: «Пожалуйста, до Москвы на ближайший поезд два купейных, взрослый и детский», – кассирша сработала, как автомат. Сверилась с компьютером, буркнула:

– Ближайший – фирменный. Две тысячи сто шестнадцать рублей будет стоить за оба, оформляем?

– Да, отлично! – Голосок за окошком повеселел.

– Документы, – велела кассир.

– Вот, пожалуйста! – На стойку шлепнулась пластиковая папочка.

И только тут женщина бодрствующая краем сознания уловила: девчонка-то совсем мелкая! Или она детский билет себе покупает?

– Ты с кем едешь? – строго спросила кассирша.

– С сестрой. С младшей, – важно ответствовала покупательница.

Кассир быстро проглядела документы: два свидетельства о рождении. Зоя Кузовлева, семи лет от роду. А старшей – еще и четырнадцати нет.

В состоянии зомби проблему не решишь, нужно возвращаться в реальность. Кассир встряхнула головой, постаралась проснуться. Потребовала у девицы:

– Где ваши родители?

– В Москве! – Широко улыбнулась девчонка. – Мы к ним как раз и едем!

– Одни? В час ночи?! – Недоверчиво уточнила женщина.

Тоном говорила специальным — испытующим, строгим. Был он испытан многократно и действовал на пассажиров безотказно: сразу начинали юлить и оправдываться. Но эта – хоть и соплячка! – не растерялась. Сама рванулась в атаку:

– А какая разница, в час ночи или в семь утра? Вы что, правил не знаете? Путешествовать без сопровождения взрослых с десяти лет можно, а мне тринадцать уже давно!

– Но билет тебе должна мама покупать! – назидательно молвила кассирша.

– Где это написано?! – возмутилась девчонка.

Хозяйка кассы, правда, не знала где. Утомленный бесконечной рабочей сменой мозг судорожно пытался вспомнить: разрешено ли тринадцатилетнему ребенку не просто ехать самостоятельно, но перевозить семилетнего?

А юная покупательница продолжала возмущаться:

– Что, вам делать нечего, придираетесь, вопросы всякие глупые задаете? Лучше бы уже давно билеты продали! До поезда двадцать минут. Если мы сейчас опоздаем, я жалобу буду писать!