Онлайн книга «Отряд тайных дел. Книга 3. Московский упырь»
|
Юноша важно расчесал волосы дареным гребнем. – Мне ж, ты знаешь, пятнадцать годков недавно минуло. – Да знаю, знаю… Я ль тебя не поздравляла? – Потому – пора и на государеву службу, не то тятенька не вечен – возьмут да отберут поместьице, коли служить не буду. – А, вон ты почему… – Марьюшка фыркнула. – А я-то думала – горазд мой братец послужить за царя-батюшку да за землю русскую. А он – чтоб поместье не отобрали. – Ну, ты это… – Федотка явно обиделся, надулся. – Вообще больше ничего говорить не буду. Ага, не будешь, как же! Уж ежели любопытство в Марье взыграло – все обо всем вытянет, такая! – Ну, Федотик… – Девчонка обняла парня за плечи. – Ну рассказывай, рассказывай… А на слова мои не смотри – я ведь так просто. Язык-то девичий, знаешь сам, без костей. – Оно и правда. Ладно, – Федотка быстро оттаял. – Слушай дальше. Так вот, подыскал мне тятенька место в одном важном приказе, под началом князя Андрея Петровича Ртищева, мужа, может, не столь известного, сколь умного и в своем деле вельми сведущего. Так что скоро буду служить и, дай Бог, в стряпчие выбьюсь! – В стряпчие! – Марьюшка всплеснула руками. Юноша приосанился: – А то и держи выше – в стольники! – Ну, Федотка… А солнце сияло так ярко, и небо было таким синим, что казалось нарисованным, и хотелось чего-то такого, от чего бы жизнь стала вдруг еще радостнее. – Марья! – оглядевшись по сторонам, Федотка схватил девчонку за руки. – А помнишь, ты меня поцеловать обещалась? – Когда это? – Да тогда. За овином. – Врешь ты все, ничего я тебе не обещала. – А вот и обещала! Помнишь, тогда еще батюшка твой, Тимофей Акундинович, тебя так не вовремя в сени позвал? Девушка прищурилась: – Отчего ж не вовремя? – Ага, вспомнила! Обещала ведь. Марьюшка, конечно, все хорошо помнила, да только виду не показывала – вот еще! А вообще-то, насчет поцелуев она ничего не имела против, как раз наоборот – зело любопытно было. Вот только Федотка понастойчивей оказался б! А то что ж получается – самой навязываться, да?! Не к лицу такое приличной деве. Хотя, да, целоваться-то хочется… Что ж этот Федотка стоит, не мычит, не телится, тюня! – Ой, не знаю я, что и наобещала… – Три поцелуя! – Да неужто три?! – Три, три! – Юноша улыбнулся, а Марья живо оглянулась вокруг – вроде бы тихо все, безлюдно. – Ох, Федотка, ты ведь такой приставучий, ровно мед – не отвяжешься. Не знаю, что с тобою и делать. Поцеловать разве что… – Конечно, поцеловать! – Коль уж, говоришь, обещала… – Обещала, обещала… – Ой, боязно, – Марья вдруг зябко поежилась. – А вдруг да увидит кто? Донесут батюшке… – Да кто его тут, на Чертолье, знает-то? Да и нет никого кругом. – Да? А лодочник? – Так он во-он где, за кустами. – Юноша осмотрелся. – Пойдем вон хоть за ту копну. Марья ничего не ответила, просто пожала плечами – пойдем. Копна оказалась у самого оврага, мрачного, заросшего ореховыми кустами и жимолостью. За оврагом угадывался яблоневый сад со спелыми, налитыми плодами. Впрочем, нет, скорее всего, это был не сад, а дикие, ничьи заросли, – уж больно неухоженными они выглядели, да и забора никакого не наблюдалось. На Чертолье – и без забора? Ну, ясно, никакой это не сад. Так, сами по себе росли яблоки, ничьи. Федотка обернулся: – Хочешь, яблочков нарву? «Ага, как же, сдались тут твои яблоки! Мы сюда зачем пришли, целоваться или яблоки лопать?» – так вот, ну, или примерно так подумала Марьюшка, однако, конечно же, вслух ничего не сказала, лишь обняла парня за плечи да прижала спиной к старой, росшей рядом с копною березе. – Ну, – молвила, – так и быть, поцелую, коль обещала. Только ты глаза закрой. – Ага… Федотка немедленно зажмурился… и тут же расплылся в счастливой улыбке, ощутив губами жарко-соленый вкус поцелуя. – Ой, хорошо! – Хорошо ему… Теперь я глаза закрою… Так здорово оказалась стоять здесь, у старой березы, целоваться, уже забыв поцелуям счет, а потом и вовсе, сбросив на траву летник, улечься прямо на копну, в пахнущее летом и мятой сено. А Федотка уже целовал шею, вот уже расстегнул саян… Э, нет! Шалишь, братец. Поцелуи поцелуями, а все остальное… Потом черта с два замуж выйдешь… – Ты, кажется, обещал яблок нарвать? – Угу… Обещал… Давай еще поцелую! – Сначала нарви… – Сейчас… Раскрасневшийся Федотка поднялся на ноги и, скинув кафтан, погладил ладонью шею: – Ух и славно же! – Беги уж… славно… Марьюшке и самой, конечно же, тоже было славно, да только вот признаваться в этом она вовсе не собиралась. Вот, пускай, Федотка сбегает за яблоками, охолонет чуток… Потом можно и по новой, лишь бы вечерню не пропустить. А пока… Пока можно и помолиться… Встав, девушка запахнула саян и перекрестилась на дальнюю колокольню: – Господи Иисусе… А хорошо Федотка целуется, интересно, где научился? С дворовыми девками аль в каком вертепе? – Господи, прости меня, грешницу… Может, позволить ему весь саян расстегнуть? Ага… этак потом и до рубахи дело дойдет… Ах… Марьюшка от волнения закусила губу. Ну, где ж этот Федот? Чего-то он долго за яблоками ходит… Где-то за оврагом замычали коровы. Потом заржала лошадь, истошно залаял пес, за ним – еще один. Вот, кажется, кто-то вскрикнул… Яростно так, с болью… Верно, кого из дворовых хозяин порол на конюшне. Оно конечно, со слугами только так, по строгости, и надо, тем более в нынешние неспокойные времена, когда даже про самого царя говорят, что он и не царь вовсе! А истинный царь – царевич Димитрий, Иоанна Грозного сын, объявился якобы в Литве или в Польше. Господи! Вот уж мысли-то какие крамольные! Крамольнее некуда. Лучше уж о ласках да поцелуях думать. Интересно, чего там Федотка так долго с яблоками возится? Меж тем уже начало смеркаться. Покрасневшее, словно бы выгоревшее за день солнце скрылось за Чертольскими воротами, протянув от стены и башен длинные черные тени почти до самой стены, отгораживавшей земляной город от белого. Скоро, однако, вечерня… Черт, не заявился бы раньше времени лодочник! И Федот тоже… хорош… «Целоваться, целоваться», а как дошло до дела – так на тебе, в кусты, вернее, за яблоками. И чего так долго ходит? Словно на Скородом отправился, прости, Господи. |