Онлайн книга «Отряд тайных дел. Книга 3. Московский упырь»
|
– Вот и я о том же толкую! – воскликнул Иван. – Ты, Митрий, как мыслишь? Митька кивнул: – Так же. И не только тут в ошкуе дело… Вы гляньте, наглость-то какая – едва мы к Гермогену, как его тут же спалили. Быстро работают! А значит что? – Да видел кто-то нас… – предположил Прохор. – И даже, может, подслушал что. – Не «может», а точно! Иначе к чему так спешить? – Думаю – кто-то из слуг. – Митька потер ладони. – Больше некому! Вот только кто? Старик Джон или Телеша? Думаю, Джону хозяина своего жечь смысла не было. А вот Телеша… кто знает? – Так они ж оба погибли вместе с хозяином, – почесав бородку, напомнил Прохор. – Да, – Митька засмеялся. – Это верно… Так, может, Телешу сожгли, чтоб свидетеля не оставлять? Он-то, может, и надеялся на оплату, а вон оно как вышло. – Все может быть, парни, – внимательно выслушав друзей, Иван задумчиво качнул головой. – Искать надо, не теряя времени. И о своих делах не забывать; приедет Овдеев, тут же спросит: а как дела с теми татями, что у кабаков пьяниц-питухов раздевают? Да ладно бы раздевали – так ведь еще и кистенем в лоб бьют! И не только пьяным. – Да помним мы наше заданье, помним, – отмахнулся Митька. – Еще и царское порученье забывать не след – ошкуя! – На которого вдруг да через пожар и выйдем! – Ага, Проша… если он в реке не утоп, ошкуй‑то. – Однако ж, не должен утопнуть – иначе к чему пожар? – Немного посидев на краю стола, Иван вновь заходил по приказной горнице, маленькой, но с большой печкой. – Ну-ка, что мы такое узнали от Гермогена Ртищева… и что могли бы узнать? Митрий вытянул под столом ноги: – Узнали ясно что: бывший наш начальник, скорее всего, не сам умер – убит за то, что, похоже, приблизился к тайне ошкуя… – Говори, говори, Митря! – заинтересованно подбодрил Иван. – Так я вот и говорю… И перед своей смертью Ртищев нарисовал парсуну – ошкуя, может быть, даже в собственной избе… – Что ж, выходит, Андрей Петрович знал, кто ошкуй? – удивленно переспросил Прохор. – Отчего тогда не сказал нам? – Просто-напросто не успел… Или не был до конца уверен. Вот и изобразил… просто изобразил… – А может, предчувствовал смерть? – Может… Да что теперь гадать? Кстати, парсуна сгорела. – Или выкрадена до пожара. – Выкрадена? – Иван посмотрел на Митьку. – Нет, друже, не думаю. Если пожар – дело рук ошкуя, то ему выгоднее уничтожить парсуну… И вот поэтому мы с тобой, Митрий, должны вспомнить, что такого там было нарисовано… я бы сказал – необычного. – Да ничего там не было необычного, разве что вместо человечьей головы – медвежья. – Избу, избу вспоминай… Там ведь часть избы была нарисована… правда, скупыми штрихами, но разобрать можно. – Избу… – Митрий почесал затылок. – Ну, стол был изображен, икона, печь… О! Картина с ветряными мельницами, в раме! – Молодец, Митька! – закричал Иван. – В самую точку. Именно картина, да еще с мельницами… Нечасто такие украшения на Москве встретишь. Нечасто. – Что ж нам теперь – по чужим избам ходить? Так ведь не пустят. – Ходить, и верно, не нужно, а вот прикинуться ценителем картин можно… Вот ты, Митрий, и прикинешься. – Согласен. Но почему я? – Все знают, что ты книжник. А прикинь – Прохор вдруг начнет картины собирать? Даже я – уже подозрительно, скажут – с чего бы? А ты, верное дело, никаких подозрений не вызовешь. Где книги, там и картины. Митька тряхнул головой: – Вообще, так. Иван походил по горнице и, остановившись напротив ребят, приказал: – А теперь – за работу, парни. Ты, Митрий, по лавкам пройдись, по торжищам пошатайся, ценителем картин прикинувшись… впрочем, тебе и прикидываться не надо. Тебе же, Проша, дело потяжелее… – Я согласен! – Прогуляйся до пожарища, глянь, что там да как… Только никого не опрашивай – этим Галдяй заниматься будет. А вот трупы осмотри: как именно их убили? – Да дырки от пуль там, говорят. – Глянь точно – какие дырки, от пуль ли, или, может, от чего другого? Да, и в кабаки заглянуть не забудьте – поспрошайте там насчет татей, о своих делах забывать тоже негоже. – Понял. – Прохор спешно поднялся с лавки, и приятели, простившись с Иваном, отправились по делам. Иван же, немного посидев и подумав, решительно вышел в сени, направляясь в соседнюю горницу – к Галдяю Сукину. Хорошо б тот оказался один… если не один, придется под благовидным предлогом вызвать парня во двор… Ну, помоги Боже! Перекрестившись, Иван толкнул дверь: – Здорово, Галдяй! Обрадовался – помог-таки Господь, Сукин сидел за столом в гордом одиночестве. Даже, вернее сказать, угрюмом. – А где все? – На торжище поехали, купчин неправедных наказывать. Ондрей Василич лично возглавил, а мне сказал – над делом порученным думать. Вот я и думаю, – Сукин вздохнул. Был он небольшого роста, тощенький, с круглым, несколько вытянутым к подбородку лицом и чуть оттопыренными ушами. Глаза непонятного цвета, скорей – светло-серые, волосы русые, длинные, кое-как стриженные, кафтанишко куцый – из рукавов далеко выглядывали руки в цыпках. – Тебе сколь лет-то, детина? – Шестнадцать. Да-а… Иван покачал головой – в самый раз для такого сложного дела. – Что, Ондрюша мордует? – Да… не особо пока… Правда, наказывал, чтоб к его возврату все выучил… «блуд», «толоки» какие-то… Не знаю, у кого и спросить. – Парень с надеждой посмотрел на молодого чиновника. – У меня спроси, – ухмыльнулся тот. – Повезло тебе – я ведь случайно зашел. Шел вот мимо, дай, думаю, загляну, поболтаю с Ондрюшей… Это что у вас за бочка? – Иван кивнул в угол. – У купца Дюкина изъяли, – охотно пояснил Галдяй. – Мясо протухшее… солонина. – Протухшее? – Иван наклонился, понюхал. – А вроде не пахнет. Ну, да ладно – ваши дела. Кстати, ежели купец на неправду государю пожалуется, вас вместе с начальничком вашим, Ондрюшей, батогами на площади отдубасят. – Батогами… – Подьячий испуганно хлопнул глазами. – Больно, наверное? – Конечно, больно! Что, не били никогда? – Не-ет… – Ничего, – цинично обнадежил Иван. – Еще впереди все. Слушай, а ты не из тех ли богачей Сукиных, что держат на Никольской лавки? – Родич я им, – парень кивнул. – Дальний. Так, седьмая вода на киселе. Иван уселся на лавку и доброжелательно усмехнулся: – Ну что, седьмая вода? Ты, кажется, спросить что-то хотел? Так давай, пока время есть, спрашивай. |