Онлайн книга «Отряд тайных дел. Книга 3. Московский упырь»
|
– Так вот, о человечьем жире… – дождавшись, когда на крыльце затихли шаги, негромко продолжил гость. – А также – о печени, сердце и прочем… Кто из ворожей то пользует? Кто?! Олена неожиданно заплакала, плотно стиснув губы. – Не хочешь называть? – встав из-за стола, Иван подошел к ней вплотную и взял двумя пальцами за подбородок. – Боишься последствий? – Господине… – Боишься… Ладно, не называй. Скажи только, кто приносил жир и все прочее? Только не говори, что не ведаешь. Наверняка ходили средь вас, ворожей, слухи… – То только слухи, господин. – А ты мне их передай – интересно послушать. Олена вдохнула и скупо пересказала все то, что слышала от других ворожей и колдуний. – В черной однорядке, говоришь? На подоле прожженной. – Да, вот тут, – женщина показала. – Слева… – В таких пол-Москвы ходит. – Ну, уж что слыхала – сказала. – А не говорили колдуньи, как он выглядел? Из знатных людей или, может быть, из простых? – Не знаю… Хотя… Слыхала краем уха, что, по повадкам, вроде бы из простых… но ведет себя как боярин. Важно. – Важно, говоришь? Ну-ну… Задав ворожее еще пару вопросов, Иван удовлетворенно кивнул и, простившись, отправился восвояси обратно на Земский двор. Правда, по пути заглянул снова к Флегонтию: – Говорят, есть у тебя один паренек, человече… что чужие замки, как свои открывает. – Что ты, что ты, милостивец! Окстись! Нешто я таких татей приваживаю? – Хозяин постоялого двора испуганно замахал руками. – Насчет татей – это мы потом с тобой поговорим, Флегонтий, – нехорошо прищурившись, пообещал Иван. – Вдумчиво так поговорим… и не здесь… коли ты уж мне никак удружить не хочешь. Прощай пока… – Постой, постой, милостивец! – Флегонтий ухватил гостя за рукав и, состроив умилительную гримасу, прошептал: – Тебе парнишка-то насовсем надобен? Для дыбы? – Был бы для дыбы – я б к тебе не пришел, сам бы сыскал, не сомневайся. На время он мне нужен, по личному, можно сказать, делу. Хозяин постоялого двора посветлел ликом: – Так бы сразу и сказал, господине! Так бы сразу и сказал… Пожди-ка чуток… Он повернулся, подзывая из глубины людской залы служку: – Кондратий! – Что, Флегонтий Иваныч? – К Пахе Звездарю сбегай. Скажи… – Флегонтий обернулся к Ивану. – Чего сказать-то? – Чтоб сразу после обедни был на Чертольской… ну, скажем, у кабака… Со всем своим инструментом. – Слыхал, Кондратий? – В точности все передам, Флегонтий Иваныч! Вернувшись в приказ, Иван без удивления понаблюдал за царившей там суетой: приказные мыли полы, оттирали стены, бегали туда-сюда с увесистыми кипами бумаг, какие-то раскидывали по отделениям-четям, какие-то – вручали лично дьякам. А некоторые даже сжигали. Ну, все ясно – ждали Овдеева. Как раз сегодня должен был приехать, к вечеру. Вдруг да в приказ решит по пути завернуть, не дожидаясь завтрашнего утра? Заглянув в сыскную каморку, Иван кивнул своим: – Собирайтесь. Дело есть. – А что за дело? – По пути расскажу. Ты, Прохор, надеюсь, еще кулаками махать не разучился? – Ха! – А ты, Митя, из пистоля по-прежнему бьешь? – Спрашиваешь! Почти каженный день с князем Михайлой стреляем. – Ну, идемте оба… – Постойте! – Из своего угла высунулся из-за кипы бумаг подьячий Галдяй Сукин, поморгал обиженно. – А я? Я-то как же? Чего меня не берете? – Тебя? – Иван вдруг улыбнулся и махнул рукой. – Черт с тобой, сам напросился. С порохом-зельем обращаться умеешь? – Умею! – накидывая на плечи армяк, радостно закивал Галдяй, а потом, уже тише, чтобы никто не услышал, добавил: – А не умею, так и научиться недолго. Не такое уж хитрое дело. Уже стемнело, когда к хоромам подъехали всадники. Один спешился, обернулся, крикнул повелительно: – Езжайте. Утром явитесь к докладу. – Спокойной ночи, господине… – почтительно попрощались всадники. Двое из них – здоровенные бугаи – остались. В темноте, быстро удаляясь, застучали копыта. Вдруг пошел снег, повалил мягкими хлопьями; заскрипели ворота… – Черт знает что! – громко выругался спешившийся всадник. – Евстафий, ты что, один здесь? А где остальные? – Охряй занемог, а где Федька с Хилаем – не ведаю, – послышался дребезжащий старческий голос. Вспыхнул факел. Таившийся за углом Иван вышел из темноты: – Здрав будь, Артемий Овдеевич! Овдеев вздрогнул, обернулся: – Иван! Ты как здесь? – Да вот, зашел переговорить. В избу пустишь? – Заходи, – Овдеев прищурился. – Чтой-то я тебя в приказе сегодня не видел. А ведь заезжал. – Знаю. – Ты поднимайся… Я тут распоряжусь. Евстафий, проводи гостя в горницу! – Так, господине… замок. – Ах да… Держи ключи! Высокое крыльцо, сени, низкая притолока… Замок. Большой, увесистый… Слуга в черной бархатной однорядке с прожженным подолом зазвенел связкой ключей, отпер. Войдя в горницу, зажег свечи и в ожидании хозяина почтительно встал у двери. Ну вот, кажется, и все… Кончится скоро все… скоро… вот уже сейчас. Усмехнувшись, Иван подошел к печи… Странная была печь – топилась не из горницы, а из соседней людской. Горячая! Юноша приложил руки к изразцам с рисунком в виде красных тюльпанов. Потом подошел к стене… вот здесь вроде бы выцвело… и гвоздик. – Увидел чего? – насмешливо поинтересовался с порога Овдеев. Иван неспешно обернулся: – А картинку-то с мельницами куда дели, Артемий Овдеевич? Ту, что купец Никодим Рыло подарил. – Не подарил, а в обмен дал, – усаживаясь в кресло, усмехнулся Овдеев. – Вижу – ты даром времени не терял. – Он зло прищурился. – Да уж, – светски улыбнулся гость. – Сказать по правде, пришлось нелегко… слишком уж умело вы заметали следы… господин Ошкуй! – Тихо, не дергайся! – Овдеев мигнул, и двое бугаев – приставы, те самые, в дежурство которых повесился Телеша Сучков, – бросившись от дверей к Ивану, заломили юноше руки. – Вот так-то лучше, – нехорошо усмехнувшись, кивнул хозяин. – Посадите его на лавку… Теперь обыщите. Опытные руки приказных ловко зашарили под кафтаном и за голенищами сапог, вытащив на свет Божий два длинных ножа и кистень. – Больше ничего нет, – улыбнулся Иван. – Вот, ей-богу! |