Онлайн книга «Стрельба по тарелкам»
|
– А очки точно будут респектабельные? – Во всем округе дороже не найдете, – заверил полицейский. – И не кричите так больше, сеньор Барро, люди спят еще. Честь имею. Когда полицейский убрался обратно за угол, Кнехт сказал: – Что-то мне это напоминает. Тишина… – Обычный курорт, – отмахнулся Барро. – Все гуляли до рассвета, теперь спят до обеда. Только мы да стражи порядка на посту. И кстати, прошлым вечером тут было совсем не тихо. Лично я чуть не оглох. И мы еще к морю не ходили, где всякие пляжные танцульки. Ненавижу. – Вот это точно возрастное, – сказал Кнехт. – Ты работать думаешь? – Как только куплю очки. Если трудиться из-под палки, то хотя бы в комфортных условиях. В лавке Матиаса респектабельных темных очков не нашлось, только модные и дорогие. Барро, недовольно сопя, долго перебирал товар. Потом вдруг задумался. Небрежно бросил очередные модные очки в общую кучу. Обернулся к пожилому сонному приказчику, глянул на него в упор и ошарашил вопросом: – А что, дед, жиды в городе есть?! Приказчик впал в ступор и ничего не ответил. * * * – Стукнул дед в полицию, – сообщил Барро, стоя посреди улицы и озираясь. – И еще кому-то стучит. Ох, сейчас начнется… Бедлам и пандемониум. Весь городишко на уши встанет. Запомнит он нас. – Ты иногда бываешь невыносим, – заметил Кнехт. – Очки хочу, – сказал Барро. – И чашку лукового супа. – Теперь нас пасут двое. – Через полчаса нас будет пасти все свободное от работы население. Тут-то мы его и понюхаем. Слушай, я вижу кафе «Парижский дворик». И думаю… – А я вижу еще один паб. – Паб, – согласился Барро и тоскливо зевнул. Первым делом он как следует напугал официанта. – Меня зовут Жак Деррида, – доверительно сообщил Барро. – Я, видите ли, француз. А это коллега Ле Бон. Мы прогрессивные мыслители, на гастролях тут. И нам нужен французский луковый суп! Иначе труба! Юный официант, что-то промямлив, удрал и больше не появлялся. Спасать заведение от агрессивных мыслителей пришел старший смены. В пабе лукового супа не оказалось. Кнехт взял кружку темного, а Барро, после мучительного раздумья, тоже кружку темного и еще айриш стью. – Поесть-то надо, – объяснил он. Вместо миски густой похлебки с мясом ему принесли нечто в горшочке. – Айриш стью?.. – недоверчиво спросил Барро. – Как заказывали, месье Деррида, – заверили его. Барро осторожно приоткрыл крышку, заглянул в горшочек, принюхался, хмуро огляделся по сторонам и сказал: – Ты не поверишь, коллега, но тут все, включая шеф-повара, уверены, что это именно айриш стью. Что оно такое вот. Кнехт тоже заглянул в горшочек, принюхался и поставил диагноз: – Еда. – Типичное высказывание прогрессивного мыслителя, – оценил Барро. – Емко, четко, авторитетно. Еда. М-да… – Жри, – посоветовал Кнехт. Барро отхлебнул пива и запустил в горшочек вилку. Некоторое время он жевал, а потом сказал: – Чертовски не хочется работать. Кнехт в ответ только фыркнул. – Чертовски не хочется, – повторил Барро. Он воткнул вилку в горшочек, встал, упер руки в бока и повернулся всем телом из стороны в сторону. Вышел из-за стола, сделал несколько шагов вперед, потом назад. Официанты, сгрудившись у барной стойки, опасливо наблюдали за его эволюциями. Барро покрутился на месте, вернулся к столу и в два глотка допил пиво. Отошел к окну и уставился на улицу. – Я ж тебе говорил – паб, – сказал Кнехт. – А я что, упирался?.. Какая прелесть эти маленькие респектабельные городки… А помнишь тот поиск в Эл-Эй? Когда у меня шкура облезла на нервной почве? Три месяца ни малейшего следа! Ужас. – Это ты не застал поиск в Москве. У некоторых из наших там сейчас дети растут. – Подумаешь, дети. Что это доказывает? – Что там много красивых женщин и очень сильный фон. Мы просто не могли работать. – Из-за женщин? – Барро по-прежнему смотрел в окно. – Из-за фона. Нюхач брал мутанта со ста метров, не дальше. Поэтому у русских нюхачи считались простыми операторами, вот как я. И тут мы приперлись, крутые, учить их вздумали. А они только смеялись над нами. – Это меня в Москве не было, – надменно заявил Барро, возвращаясь к столу. – А что у них так фонило? – Русские, – сказал Кнехт просто. – Ну?.. Барро почесал в затылке. – Пойдем. След очень приличный. И между прочим, ты прямо на нем сидишь. – Я знаю, – Кнехт кивнул с самым невинным видом. – Я нарочно тут сел. А то ведь ты с похмелья ни черта не соображаешь. – Скажи еще, что разобрал характер следа, ты, прогрессивный мыслитель, – Барро обиженно надулся. – Нет, конечно. Но я сужу по твоей реакции. Научился, за столько-то лет. Сюда захаживает посредник, верно? – Пойдем… Командир, – сказал Барро. * * * По улице Барро шел медленно, всем своим видом показывая, как он вял, ленив и расслаблен. Кнехт держался чуть сзади и сбоку. Барро часто останавливался, разглядывая витрины лавок и магазинчиков, вдруг сворачивал в переулки и тут же возвращался, один раз надолго встал у ничем не примечательной скамейки, потом взялся рассматривать пальму, да так пристально, будто вот-вот на нее полезет. Кнехт молча сопровождал нюхача. Это выглядело как сосредоточенная работа, как поиск следов на местности. Это и было работой, только на самом деле Барро ничего не искал. Общее направление он и так вычислил, а теперь хотел узнать как можно больше деталей. И информация сама шла к нему, стекаясь со всех сторон. Люди глазели на удивительного чужака, прячась за занавесками и тонированными стеклами окон, дверей, витрин. Люди знали, что чужак ищет «урода». Это настораживало и завораживало. А когда он заинтересовался «жидами», это просто ошеломило. Слух разнесся по городку мгновенно, и теперь каждый считал долгом как следует рассмотреть чужого. Помимо синяка под глазом, в нем не было ничего особенного. Бесформенная цветастая рубашка с короткими рукавами, белые тонкие брюки, белые легкие туфли. Так же был одет его лысый приятель, только брюки и туфли он носил бежевые. Два беспечных оболтуса средних лет, которые вчера напились и подрались. Такие не задерживаются на ретрокурортах. Здесь для них слишком тихо и дорого. Побродят денек-другой, вспомнят милые города своего детства, повздыхают об ушедшей эпохе, опять напьются и наконец уедут туда, где современно. Уберутся в большой мир, где шумно и быстро, где повсюду в воздухе плавают голограммы, а сам воздух так накачан рекламными запахами, что не продыхнешь. |