
Онлайн книга «Ратник. Крестоносец»
![]() Расплатившись обрезками серебряной монеты — Миша заметил, как блеснули в свете сальной свечи стружки — торговцы вышли из-за стола и неспешно направились к выходу. Вот скрипнула дверь… Вышли… Пора бы и самому. Допив сбитень, Михаил поднялся… — Не торопись, господине! Нищий уже садился рядом! По-хозяйски, щелчком, подозвал служку: — Меда кувшин и чарочки! — Так ить — пост… — Я сказал — меда! Ратников только головой покачал — вот это убогий! Интересно, с чего б это он привязался? Неужто и вправду — немец, точнее — орденский шпион, соглядатай? Посейчас ухватит, кликнет кнехтов… — А я тебя не сразу узнал, — посмотрев прямо Михаилу в глаза долгим внимательным взглядом, хмыкнул оборванец. — Хотя на память не жалуюсь… Незнакомец потянулся, едва не сбив локтем только что поставленный на край стола кувшинец: — Пся крев! Матка бозка! — Бреслав! — тут же вспомнил Ратников. Тот самый поляк, с которым еще по осени сидел в орденской темнице! — Ты что же, бежал? — Отпустили… — Бреслав ухмыльнулся. — Ничего у них на меня не было… плохо искали. Сейчас, правда, спохватились… Да поздно уже! — Ну, ты даешь, — Ратников покачал головой и улыбнулся. — И все же — рад тебя видеть в добром здравии. — И я тебя. Еще больше, чем ты. Крутить не буду — дело есть срочное. — Дело? — Миша напрягся. — Какое дело? — Тебя по всему городу ищут, — неожиданно сообщил Бреслав. Ну да… удивил, можно подумать. — Ищут ведь не зря… — поляк улыбнулся. — Значит, не зря и в темнице держали. Ратников ничего не говорил — слушал. — Потому на тебя и надежда. Я сегодня ухожу… уезжаю с купцами в Литву… потом в Польшу. Много чего насобирал… об Ордене, о том, кто немцев во Пскове поддерживать будет, об укреплениях Дерпта. Кунигасу отдам, Миндаугасу… Но и… — Бреслав неожиданно рассмеялся. — С тобой поделюсь тоже. Вот! — он вытащил из-за пазухи пергаментный свиток. — Здесь все… Только не говори, что тебе некому его передать! Новгородские войска на подходе. Черную речку знаешь? — Ну? — Там человек будет один ждать. Никифор. Передашь от меня поклон… и вот это. — Но мне действительно… Бреслав не стал и слушать, поднялся: — Передай. Думаю, это поможет. А теперь — прощай. И да хранит тебя Божья Матерь. — Тебе тоже удачи! — уже вдогонку прокричал Миша. И прислушался. Как он и предполагал, в корчму уже набралось достаточно много народу — человек с десяток, и вот, только что — еще двое пришли. Мастеровые-артельщики, судя по заткнутым за пояса топорам, которые эти молодые парни тут же сложили в углу — плотники. Ясно — кому-то что-то строят и, вот, зашли погреться. В углу — трое мужиков постарше, мелкие торговцы или ремесленники — эти, видать, просто зашли пообщаться. Хмельного не пили, не сквернословили — соблюдали пост. Двое вошедших заоглядывались… узрев свободное местечко, уселись рядом с Ратниковым, поздоровались вежливо, улыбнулись. Тоже заказали горячего сбитня — с морозца. Бороды расчесаны, одеты прилично — крытые добрым сукном полушубки, шапки лисьи, на поясах — плетеные кошели-калиты. Сидели, молча пили сбитень. А плотники, между тем, разговорились, расспорились: — Я говорю — «в лапу» надо рубить, «в лапу»! — Нет, в «обло»! — «В лапу» крепче будет! — Зато «в обло» быстрее. Миша усмехнулся: да, «в обло» быстрее. В кругляк бревна на срубе соединять или тесать квадратом? То-то и оно… — Зря спорятся, — поставив кружку на стол, неожиданно ухмыльнулся один из только что усевшейся рядом с Ратниковым пары. — На том месте, что «в обло» руби, что «в лапу» — все равно долго не простоит. — А что такое? — поддерживая начавшуюся беседу, поинтересовался Миша. — Слишком уж много там всего настроено, — убежденно отозвался мужик. — Близко слишком. Не раз и не два уж там пожары были. — Стену каменну надо выстроить! — вступил в разговор тот, второй. — Я такие в Риге видал. Пущай староста уличанский пойдет, распорядится. — Ага, распорядится… А за чей счет строить-то? — А чьи хоромы! Да и промеж многими усадьбами стенки такие не помешают… я уж давно Ивашке-дьяку об том говорил. — А что Ивашка? — Да все одно — подожди, грит, еще не известно, чья вскорости власть будет! Как будто разница есть — огненный-то петух не разбирает, какая там власть. При любой власти строить надобно, а кто не делает — заставлять! — Так я не понял, немцы, что — против? — Да не против, только не до того им. Храм латынский — и то с разрешеньем мурыжат, а то — какие-то там стенки. — Уличане, уличане должны решать! Староста уличанский. А уж, ежели никто не послушает, уж тогда обращаться к Господу, к посаднику, к князю… — Так князь-то какой еще будет? И посадник? — Огню, говорю, без разницы. Любые должны понимать, хучь немцы, хучь новгородцы… Интересная эта беседа почему-то запала в память, и Михаил на пути домой все никак не мог отделаться от какой-то навязчиво крутящейся в мозгу мысли… которую ну никак не мог ухватить. А вернувшиеся с улицы парни уже истопили печь — жарко стало в амбарце, но дымно, так, что даже пришлось приоткрыть дверь. — Ишь, морозит-то как, — Ратников покачал головой, словно бы осуждая погоду. — А ведь весна скоро. — Да, весна… — растянувшись на старом сундуке у печки, мечтательно прикрыл глаза Максик. — Скорей бы домой, дядя Миша… Как там родные, друзья… мама… Господи! Они уж, наверное, обыскались… подумали — утонули… мама плачет. Подросток вздохнул, украдкой вытирая слезы. — Ничего, Макс, — Миша потрепал парня по голове. — Не переживай — прорвемся! — Да я знаю… Только все равно — грустно. Вот как представлю только. — У тебя мама-то кто? — Врач. Стоматолог. — То-то я и смотрю — зубы-то у тебя белые! А отец? Батюшка-то твой кем работает? — Инженер. Только… он не живет уже с нами. Давно уже. Нет, он хороший, — Максик вскинулся. — Только семья у него другая… у меня даже сестренка есть, Ленка… По отцу сестренка. — А ты сам-то в каком классе учился? — В восьмой перешел. — Поди, круглый отличник? — Ратников нарочно уводил разговор от родителей, видел — говорить о школе парню было куда менее болезненно и даже в чем-то приятно. |