Онлайн книга «Ратник. Демоны крови»
— А, черт с вами, — Миша махнул рукой. — Идем. Смотрите, осторожнее только. Малость передохнув, Игнат быстро побежал к лесу, Ратников же и его юные спутники решили обойти причал по берегу озера — пробраться вдоль пляжа и песчаной косы. — Похоже, оттуда стреляли, — на ходу рассуждал Михаил. — Там пригорок один есть… и сосна корявая. Место удобное. Ага! Вон она, сосна-то. — Точно, там они, лиходеи! — азартно прошептал Пруток. — Эвон, птицы-то раскричались! Боярин-батюшка, давай, я с озера зайду, проплыву там и — в камыши. А вы уж — отсюда… — Давай, — Ратников согласно кивнул — парнишка предлагал дело. — Ты там затаись в камышах и жди… А мы попробуем их на чистое место вызвать. — Ну, так я побегу… Как доберусь, выпью крикну — услышите. Крик выпи раздался из камышей минут через десять — Пруток плавал быстро, да и что там было плыть? Главное, чтобы незаметно… Снова грянул выстрел. Стреляли явно не из пистолета — карабин. Охрана? Да, выходит, кто-то остался в живых, уж теперь бед наделает. Хорошо еще, если один, а если — двое, трое… Сейчас пробьются на пирс, к пулемету. Черт! Пулемет в чужих руках — это плохо… Значит, надо самому бежать, немедленно бежать, успеть. Миша выскочил из травы… Бабах!!! — А ну, руки! А голос-то — женский! — Хенде хох, кому сказала?! Ратников медленно исполнил требование. — Теперь брось браунинг. Подальше, вон в те кусты. Ишь ты — браунинг усмотрела. Видать — матерая, кое чему учена. Охранница, мать ити! — Шагай теперь! Вон к той сосне! И не вздумай дернуться — стреляю я метко. Пожав плечами, Михаил не торопясь пошел в указанную сторону, стараясь немножко скривить путь через стернину, так, чтоб удобнее было целиться укрывшемуся в камышах Прутку. Вот, еще шагов с десяток… — Маша, не стреляй, это пленник! Маша? — Гляди, важный какой! Обменяем на лодку. — На водку лучше обменяйте! — обернувшись, посоветовал Михаил. — Есть что отметить, а как же! — А ну… — Господи… Любый!!! Выскочив из-за сосны, с луком в руках, к Ратникову бежала Маша. В смешном больничном халате, подпоясанном затрапезненьким кушаком, босая, растрепанная… — Маша!!! — радостно закричал Ратников. — Маша… И расставил руки, обнять. И увидел рядом — серьезную белобрысую девчонку с карабином в руках, прыгнул к ней, сбивая всем телом в с ног: — Ложись! Ложись, дура! И повалились в траву оба… И просвистела пущенная из камышей стрела. Ратников тут же вскочил, встречая несколько опешившую супружницу, обернулся к озеру, махнул рукой: — Не стреляй Пруто-ок! Не надо-о-о-о! — Миша… Любый… — Маша с жаром целовала мужа. — А я ведь твою весточку получила… Колька перестуком передал… А бежать мы с Верой давно готовились, у нее пилка была — мы решетку пилили… А как от тебя весточка пришла, решились… и тут — как раз такая оказия, переполох. Мы и… — Парней в сарае вы освободили? — Мы… А на кольчужников думали — мало ли — Кнута людишки? То есть я так подумала… Но осторожничала — помнила, что ты где-то здесь, рядом! Бусы-то мои на дубу видал? — Видал, видал… — А то что я здесь… По Темкиным словам догадался? — По Темкиным… Ратников покривил душой — не хотелось огорчать Машу. — Эй, голубки! — наконец, в беседу вмешалась Вера. — Может, в другом месте пообщаетесь? Тут слишком опасно. — Да не опасно, — обернувшись, подмигнул Михаил. — Здесь кругом мои люди. А враги — докторишки и прочая сволочь — в мызе заперты. — В расход бы их всех! — Вера прищурила глаза с неожиданной злостью. — У меня б рука не дрогнула! Буржуи чертовы… фашисты… еще и людей режут! — Вера, вы вообще, откуда? — Я то? — карие глаза девушки вновь вспыхнули подозрением. — Маша, этому человеку можно верить? — Это муж мой. За мною явился — я ж тебе говорила. — Ну, если так… Тогда давайте знакомиться! — закинув за спину карабин, Вера протянула руку. — Эале, Вера Эйновна. Круглая, можно сказать, сирота. Раньше мы на Сааремаа жили… я слишком маленькая была, не помню. Отец был рыбак, коммунист, его убили в феврале девятнадцатого. Расстреляли. Мама потом рассказывала. Она со мной в Тарту бежала, к тетке… а три года назад умерла — чахотка… Ого! — Вера оглянулась на быстро подходивших воинов во главе с Олексой. — Меня Миша зовут — Михаил Сергеевич, — коротко представился Ратников. — Машенька, ты вон того паренька узнаешь? — Которого? — А вон, в кольчуге. — Так они все в кольчугах… Ой! Никак, Олекса! Олекса!!! — девушка обрадовалась и замахала рукою. — Олекса-а-а-а!!! Юный атаман тоже помахал в ответ, улыбнулся. Что-то сказал воинам. Те поотстали, встали невдалеке. — Я вот не пойму только, почему они ряженые? — негромко спросила Вера. — Какой-нибудь карнавал или исторический клуб? — Ну… типа того, — улыбнувшись, Ратников хлопнул по плечу подошедшего Олексу. — Ну все, друже! Пора приступать к грабежу! Так сказать — экспроприировать экспроприированное! — Ого! — толкнув Машу в бок, Вера посмотрела на Михаила с нескрываем уважением. — А муж-то твой… как в «Капитале» Маркса шпарит! Он тоже, что ль, коммунист? — Вера, — молодой человек повернулся к девушке и улыбнулся. — Вы куда намерены выбираться? В Тарту? — Ну куда ж еще-то? Там у меня дом, тетка… она так-то хорошая… только обуржуазившаяся, — Вера неожиданно улыбнулась. — Раньше все меня шпыняла — мол, не девичьим делом занялась. Я ж в мастерскую пошла, автомобильную… у меня там… ну, жених, так, наверное, сказать можно. Яан зовут, Яан Мяте, может, слышали? — Нет. Мы и в Тарту-то были только проездом. — А-а-а, тогда понятно. Яан неплохой парень, я его буржуем зову, хотя работает он — дай бог каждому. С утра до ночи пашет — ну, и я на подхвате. — Значит, в Тарту, — Михаил улыбнулся. — На мызе лодки хоть есть? — Да паром по пятницам ходит. Выберемся, не беспокойтесь. Вы-то куда? — А мы, Вера, далеко, в… в Южную Америку, в Буэнос-Айрес! — Господи! Эмигранты! Я почему-то так и подумала… говор у Маши чудной. Буэнос-Айрес! Вот даль-то! Так вам сперва в Таллин надо. — Так и сделаем… Только, если лодку сыщем, вам все же лучше на ней… тихо… Мало ли, на пароме у этих… сообщники. — Это вы правы! Может быть и такое, не удивлюсь… Ой! А вы-то как же? — А ты, Вера, за нас не переживай — выберемся! Пойдемте-ка лучше на мызу, Олекса, зови своих, скажи — настала пора и для добычи! Пусть берут только ценное, что на себе унести можно, остальное — сжечь к чертям собачьим! |