Онлайн книга «Ратник. Демоны крови»
— Ха! — радостно хлопнула в ладоши Вера. — Вот именно — сжечь!!! Ой, здорово вы придумали! Маша покачала головой: — А пленников куда? Ты сказал — есть они. — Ах, черт, — Ратников почесал затылок. — Не хотелось бы их жечь-то… Вот что, Олекса, какие-нибудь другие строения на острове есть? — Да есть, — усмехнулся парень. — На той стороне что-то вроде амбара. Старый такой, без двери. Но, если камнями да бревнами завалить — не вылезут. — Вот! Давайте всех полоняников туда и ведите! Пущай посидят… А потом — мыза. Только быстро все, быстро… Вера, я вас попрошу письмишко одно отравить… Сделаете? — А как же! — Тогда… Олекса! Пусть вой твои лодочку поищут… Ну, не может быть, чтоб не было! Ой… Что такое? Размахивая руками, с пирса бежали парни — Ромик и Игорь — пресловутые побегушники… — Ой! — Маша и Вера переглянулись. — Мы ж совсем забыли про них… Оставили в лесу, велели ждать да сидеть тихо. — Здорово, парни! — Ратников помахал рукой. — А Колька где? — Да черт его… делся куда-то. Нам ничего и не сказал — свалил напрочь. — И черт с ним! Что там на пирсе, купались? — Угу… Дядя Миша… там это — баркас! Сюда плывет, кажется. — Баркас? Да иди ты! — Михаил сообразил быстро. — Так… Олекса, уводи поскорей всех своих… Девчонки, парни, — за мной! Ухватив Машу и Веру за руки, Ратников торопливо зашагал к пирсу. Баркас — небольшое рыбацкое суденышко — уже спустил парус и теперь шел на веслах. Да-да, именно к причалу! — Эй-гей! — закричал с борта бородатый рыбак в черной жилетке поверх рубахи навыпуск. — Матиас! — Я за него! — галантно поклонился Ратников. — Что кому передать? — Да вот, пластинки, — бородач ухмыльнулся. — Господин Лаатс просил завезти, если у лавочника будут, передать Матиасу, охраннику… — А вы откуда? — Из Каллесте, рыбаки… — А меня вы не узнаете, дядюшка Тынис? — Тебя? Погоди-ка… Никак, Верка, Степаниды Эрховны племянница. — Да, ее… До берега довезете? — Так полезай, нам ждать некогда, — рыбак кивнул двум сидевшим на веслах парням. — А ну-ка, подвиньтесь. И пластинки, пластинки давайте… Целая связка… тяжелые — ух! Господин Лаатс сейчас заплатит или на счет записать? — На счет. Сейчас нет его. Приедет — заплатит лавочнику… да и вам — за труды. — Ну, в этом-то мы не сомневаемся, не впервой! Миша даже не посмотрел — что там за записи? — некогда было. Пока прощались с Верой, потом — на мызу… Посмотреть на творящийся там разгром! Впрочем, долго любоваться не пришлось, Ратников вполне к месту вспомнил вдруг об еще одном неотложном деле. Кивнул парням — Ромику и Игорю: — Дожидайтесь у пирса! Сам же прихватил полевую сумку с браслетами (сумку подобрал в клинике) и, вместе с Машей, быстро зашагал к флигелю. — Милый, а зачем мы туда идем? — на ходу спросила супружница. Михаил хитро осклабился: — А вот как придем — увидишь! В ряду многочисленных увлечений доктора Отто Лаатса значилась и фотография, Ратников помнил… И знал, как нужно употребить пленку. Обязательно нужно, иначе… Короче — помочь самому себе! Поднявшись по деревянным ступенькам крыльца, Михаил толкнул дверь: — Прошу, любимая! Несмотря на выбитое окно, сквозь которое уже начинало тянуть гарью — парни Олексы не теряли времени даром, — в комнате доктора оказалось не слишком-то светло из-за закрытых ставень. Да и вообще, хирург-убийца не любил яркого света, губительно сказывавшегося и на сохранности картин, пусть даже — единственной — «Скрипача» Матисса, и на граммофонных пластинках. Да и для занятий фотографией солнечный свет — помеха изрядная. — Ой, как тут темно! — изумилась Маша. — Хотя… не так уж… Ага! Я, кажется, знаю, зачем ты меня позвал, любый! Ратников уже наклонился к фотоувеличителю, вытаскивая оставленную в рамке пленку, когда родная супружница вдруг набросилась на него, словно рысь! Вот именно так — набросилась, напала, обминая и целуя в шею… Михаил, конечно, поначалу опешил… но долго не сопротивлялся… Обернувшись, обнял любимую, с жаром целуя в губы, руки его скользнули под халатик, смешной больничный халатик из темно-синего плюша, под халатиком больше ничего не было, кроме горячего, жаждущего любви тела, такого родного, такого желанного… Чувствуя, как Машенька срывает с него рубашку, Миша повалился на софу, увлекая за собою супругу, уже без всякого халатика, голенькую, с нежною шелковистою кожей и горящими, словно два изумруда, глазами. — Ах, милый… я так… так соскучилась… — Я тоже! Тоже! Тоже… Ратников гладил жену по спине, по плоскому животику и бедрам, вот руки его скользнули к пупку, потом еще ниже — к лону… Машенька застонала, закатывая глаза… Миша ласково потрогал языком твердые трепещущие соски… Юная женщина изогнулась: — Ах… любый… А потом все исчезло! И «Скрипач» у окна, и увеличитель, и сейф, и старая плита, лишь угрюмый эстонский диктатор-президент Константин Пятс неодобрительно хмурился с портрета — видать, не был сторонником открытого и свободного секса. — Ишь, выпялился! — уже позже, после того, как схлынула первая волна любовной неги, Машенька обернулась, прищурилась. — Ну чего он так смотрит? — Завидует! — расслабленно улыбнулся Михаил. — А может, он и вообще — гей. Немного отдохнув, они занялись любовью снова, и Ратников, лаская любимую, благодарил Господа за то, что у него есть Маша. Не было, просто не было больше человека роднее, милее, любимее… — Вот уставился! В самом деле, чего ему неймется-то? — теперь уже Миша неодобрительно посмотрел на портрет. А Маша вдруг засмеялась: — А нам не пора ль, милый? Михаил вздрогнул: — Пора! Нам еще гостей провожать… в смысле — выпроваживать. — Олексу? — Его, его… — Славный юноша! — Много у него… славных… хоть того же Прутка взять… Нет, что удумал — Ван Гога из доктора сделал! — Что-что? — А, не вникай, Марьюшка! Нам ли быть в печали? Но вообще-то пошли… Одевайся, милая! Эх, ну и халат у тебя… уж точно — не от Армани. Они уже вышли на крыльцо, когда Ратников, наконец, вспомнил — зачем, собственно, приходил. Застыл на ступеньке, обернулся: — Маш, ты рисовать умеешь? — Да так себе… А что? — Пошли… |