Онлайн книга «Русич. Кольцо зла»
|
Стряпуха зарделась: – Да ну тебя, Митрич. – Нет, ты подумай, дурища! Ну беден он, что и говорить – бобыль. А ведь старательный – оградку поправил, коновязь – путь, не так хорошо, как плотник бы сладил, а ведь все же лучше, чем раньше было. Ты счастья-то свово не упускай, девка, а то ить так и будешь бобылкой до старости… старость-то, она быстро придет… Ох, – старик закряхтел и посмотрел на небо – ветер разогнал скопившиеся было с утра тучи, проглянуло солнышко – хоть и не грело уже, да все равно веселей. Во дворе и рядом, на улице, шуршали под ногами бурые опавшие листья, не сегодня-завтра ждали заморозков. Раничев распрямил плечи и, подозвав пробегавшего мимо мальчонку-сбитенщика, бросил тому медяху, с удовольствием испив горячего варева. Хоть и солнечно стало, да ветер-то дул прохладный, осенний. С первый делом – жильем и легализацией – сладилось на удивление быстро, да не могло не сладиться, постоялый двор выбирали тщательно, еще вместе с Хвостиным. Так что крыша над головой была, имелся и простор для операций – Иван не зря приучал старика Митрича к своим частым отлучкам. Пора было браться за дело – а вот с этим пока не везло. Тишь да благодать стояла в залитом холодным осенним солнцем Угрюмове, никаких тебе дерзких налетов, ничего, даже кошельки на торжищах, и те не срезали. Натянув на глаза треух, Раничев неспешно прошелся по торговой площади, раскланиваясь со знакомыми торговцами. С недавних пор знакомыми – вес они, естественно, знали Ивана, как бобыля, прижившегося до весны у старика Митрича. Пока Бог миловал – со старинными знакомцами Раничев не встречался, один раз только, издали, видал Афанасия, естественно, не подошел – Афанасий, уж это так был, на всякий случай. Пока никакого случая не представлялось… Какой-то чернявый парень, проходя, невзначай толкнул Раничева в спину, Иван оглянулся было – и похолодел, увидев перед собой Аникея! Ну да, это был именно Аникей, неудавшийся иезуитский шпион – смуглый, смазливый, темноглазый – в справном кафтане, в тех же самых щегольских сапогах… Вот, подошел к одному из торговцев, поклонился: – Здрав будь, дядько Федосей! – А, Аникеша, – обернулся торговец. – Ну постой тут, за рядком, а я пройдусь до корчмы, пообедаю. – Как торговлишка, дядько? – А, – торговец – кажется, он торговал деревянной посудой – ложками, мисками, туесами – махнул рукой. – Ни шатко ни валко. Молодец! Подумав про Аникея, Раничев покачал головой. Ловко устроился. Сразу – в приказчики. Или парень и раньше знал этого торговца? Вообще следовало быть осторожнее. Оглянувшись по сторонам. Иван вдруг увидал кучку что-то горячо обсуждавших людей – мастеровых и торговцев, ага, вот и дядька Федосей остановился послушать новости. Подошел и Иван. – …змеи подколодные! И как Господа-то Бога не боятся? Этакое сотворить! – А что случилось-то? – Да уж случилось. Федьку-перекупщика вчерась ограбили. Ну того, что злато да серебро кузнецам возит. – Да у Федьки ж охрана – молодец к молодцу! Косая сажень ребята. – Всех положили, вот тебе и сажень! Так и пролежали до самого утра один к одному. – Иди ты! – Вот тебе и иди… – А я давно говорю, тати завелись на посаде, тати! – А где напали-то? – Да на пустыре, возле старой башни. – И что – никто ничего? – Да собаки лаяли… Послушав еще немного, Раничев отошел в стону и, не оглядываясь, направился на постоялый двор. – Ну как? – пряча в уголках глаз насмешку, по привычке поинтересовался Митрич. Иван лишь вздохнул, изображая печаль, и грустно развел руками. – Садись, – старик кивком указал на стол. – Поснидаем. Акулина, тащи щей! Ярема где? – Во хлеву, со скотиной. Митрич удовлетворенно кивнул, кроме собственно постоялого двора, он, как и многие, еще держал двух коров с теленком, поросят и домашнюю пиццу, а по весне распахивали небольшой огородик, засевая его репой, огурцами, капустой и прочими овощами. Похлебав пустых щей, Иван запил забористым квасом и, прихватив из-под лавки молоток и гвозди, вышел на улицу: – Пойду, воротка излажу, а то что-то вроде как покосились. – Давай, – залезая на полати вздремнуть, благостно кивнул Митрич. Выйдя во двор, Раничев, щурясь о солнца, направился к воротам – не то, чтобы они требовали немедленного ремонта, так, кое-что подправить, а заодно обдумать услышенную на торгу новость. Пару раз стукнув молотком по гвоздю, Иван присел на лежавшее у ворот бревно. Итак, вот он, новый дерзкий налет. Действительно, дерзкий – ограбленный Федька-то был не простым офеней, а контрагентом местных ювелиров. Доставлял им золото, серебришко, камешки – охрану имел соответственную, да и о том, чем занимается да когда и куда едет – не болтал почем зря, мужиком был хитрым, прижимистым. Значит, кто-то оказался более хитрым. Свои? Или пришельцы? Оглянувшись, Раничев вышел за ворота и поспешно направился к старой башне – не так и далеко было идти. Пройдя Кузнецкую слободу, он свернул в безымянный переулок – узкий и сильно пахнущий навозом – и, обойдя башню, выстроенную еще во времена Ярослава Мудрого, выбрался на пустырь. Огляделся – нет ли стражников или дьяков, такое убийство – это не хухры-мухры! Все должны зашевелиться, и дьяки, и воевода. Иван на миг пожалел, что не может просто зайти на воеводский двор и все узнать – Хвостин не исключал, что воевода связан с литовцами, и, вполне вероятно, так оно и было, вернее, могло быть. Иван отыскал таки подсохшие бурые лужицы – ага, вон и кусты примяты, а вон и чья-то слетевшая с головы шапка. А гильз-то вокруг не видать! Раничев облазил все кусты, исцарапался, но так и не нашел ни одной гильзы. Интересно… Что же, выходит, пустышка? Или через Проньку – предусматривался и такой вариант – запросить Хвостина, чтобы срочно прислал кого-нибудь осмотреть трупы? Нет, вряд ли Хвостин успеет. Да и до связи еще три дня – Пронька придет в пятницу, будет дожидаться у торга. Нет, не успеть… Поискать еще? Иван опустился на колени, и вдруг услышал свист. Обернулся – свистел мальчишка лет десяти, мелкий, с грязной хитроватой рожицей, чем-то похожий на нахохлившегося воробья. – Не свисти, пацан, денег не будет, – поднимаясь на ноги, усмехнулся Раничев. Пацан нарочно свистнул, приложив к губам что-то блестящее, и, показав язык, сверкая пятками, помчался в кусты. – Эй, парень! – вдруг осенило Ивана. – А ну постой! Он нагнал пацаненка в три прыжка, схватил за шкрябень. Мальчонка заплакал: – Пусти-и-и, дяденька! Иван молча показал кулак, и пацан тут же притих. – Ну-ка, свистни еще, – попросил Раничев. Мальчишка поднес к потрескавшимся от ветра губам зажатую в кулаке гильзу… – Где взял? |