Книга Звезды в моем сердце, страница 48 – Барбара Картленд

Вот и все ее достижения, и ни одним из них, в чем Гизела была вполне уверена, нельзя было кого-нибудь заинтересовать. Ну кто возьмет такую гувернантку? Она очень в этом сомневалась. Даже маловероятно, что ее наймут в служанки, так как ей никогда не позволяли готовить и к тому же у нее не было самого главного – хорошей рекомендации. Она вновь и вновь обдумывала то одну, то другую возможность, но так и не нашла никакого выхода.

Настало утро. Гизела поднялась с первыми лучами солнца. Умылась, оделась и начала причесываться, когда вошла Элси.

– О, как вы рано встали, мисс, – сказала она. – Я думала, вы захотите, быть может, поспать сегодня подольше.

– Я уезжаю, – ответила Гизела.

– Уже слышала об этом, – сообщила Элси. – Вчера вечером, когда я отнесла нагретый кирпич в хозяйкину кровать, она мне говорит: «Мисс Гизела уезжает утром, поэтому скажи повару, что завтрак ей не понадобится». Но я подумала, вы все равно можете проголодаться, и принесла для вас кое-что на подносе.

– Спасибо, Элси, – сказала Гизела, добавив чуть слышно: – Значит, она решила уморить меня голодом.

«Кое-что» на подносе выглядело не очень аппетитно. Два толстых ломтя хлеба с маслом и стакан молока.

– Я не осмелилась захватить что-нибудь еще, мисс, – пояснила Элси. – Боялась, повар спросит, кому это предназначается.

– Я и так очень благодарна тебе, Элси, – сказала Гизела, – и не хочу навлечь на тебя неприятности.

– О, мисс! Не могли бы вы взять меня с собой? – попросила Элси. – Когда вас не будет, жизнь здесь станет невыносимой. Знаете, какова наша хозяйка. Вы единственная, кто относится ко мне по-человечески.

– Я бы очень хотела взять тебя с собой, Элси, – сказала Гизела. – Но я сама пока не знаю, что буду делать.

Элси переменилась в лице.

– Она выставляет вас из дома? – возмутилась горничная. – Нет у нее никакой совести!

– Тише, Элси, ты не должна ничего говорить. Иначе она тебя тоже прогонит. И рекомендаций не даст.

Элси выглядела очень серьезной.

– Мне все равно, лишь бы быть с вами, мисс. Но дело в том, что я почти все свои деньги отсылаю матери. Она у меня старенькая и не может столько работать, как раньше.

– Оставайся здесь, – сказала Гизела. – Если я когда-нибудь сумею помочь тебе, то сделаю это непременно. А если обстоятельства сложатся так, что я смогу послать за тобой, обещаю, что ни секунды не стану медлить.

Элси просияла:

– О, благодарю вас, мисс. Это дает надежду. Я буду каждую ночь за вас молиться. Непременно. Куда вы едете?

– Не знаю, – ответила Гизела.

– Если вы хотите найти место, мисс, вам лучше ехать в Лондон. Мне говорили, в Лондоне полно мест. Я и сама поехала бы, если бы подвернулась такая возможность. Моя матушка всегда говорит, что в Лондоне все девушки попадают в беду, но мне думается, все же не все.

– Да, наверняка не все, – повторила Гизела. – Ты права, Элси. Я поеду в Лондон.

Элси помогла уложить в сундук всего несколько вещей, принадлежавших Гизеле, поверх тех, что там лежали. Гизела присоединила к ним потертую Библию, подарок матери, свой охотничий кнут и лисий хвост, врученный на охоте, когда ей исполнилось только пять лет.

– И это все, мисс? – удивленно спросила Элси.

– Да, все, – подтвердила Гизела.

В самом деле, не очень много для двадцати лет жизни.

«Мой уход вряд ли кто заметит», – подумала Гизела, ощутив внезапную боль от этой мысли.

– Не могу понять, почему хозяйка не позволила вам остаться до похорон, – сказала Элси. – Ведь должна же она соблюсти хоть какие-то приличия.

– Я все равно не смогла бы пойти на похороны, – ответила Гизела. – У меня нет подходящего платья.

Отвечая Элси, Гизела понимала, что именно по этой причине мачеха торопилась от нее избавиться. В ее чувстве к падчерице слились воедино и ревность, и ненависть, и какая-то извращенная жажда мести, и, конечно, стремление сохранить деньги. Но даже она не могла позволить, чтобы Гизела появилась перед людьми в своем старом коричневом платье и старомодной шляпке. Поэтому гораздо выгоднее было отослать ее прочь, отделаться от нее как можно скорее. Немногие поинтересуются ее судьбой, даже сомнительно, что кто-нибудь вообще заметит ее отсутствие. Но, появись она на похоронах, языкам нашлась бы работа, и поползли бы сплетни, что дочь одета не должным образом. Да, леди Харриет была довольно сообразительна, если дело касалось денег.

Когда все было сложено, Гизела посмотрела на часы.

– Половина десятого, – сказала она. – К ней уже заходили?

Элси покачала головой.

– Еще нет, – ответила она. – Хозяйка сказала, что позвонит, когда проснется. Вы уедете не попрощавшись?

– Я не могу так поступить, – призналась Гизела. Но не добавила при этом, что причина здесь вовсе не в привязанности или вежливости, а просто ей нужно получить обещанные деньги.

Пробило одиннадцать часов, когда наконец леди Харриет проснулась, и Элси прибежала в комнату Гизелы сообщить, что хозяйка хочет ее видеть.

– Она опять не в настроении, – сказала служанка. – Так что не задерживайтесь у нее долго, мисс.

– Постараюсь пробыть там ни на секунду больше, чем понадобится, – уверила ее Гизела.

Хотя она знала, что сейчас увидит мачеху скорее всего в последний раз в своей жизни, ее захлестнул обычный страх, и сердце бешено заколотилось, когда она вошла в большую спальню с легкомысленным убранством в розовых тонах, совершенно не подходящим для худой наружности леди Харриет.

Хозяйка Грейнджа сидела в кровати, закрутив редеющие волосы на папильотки и накинув теплую шаль на ночную кофту всю в оборочках, небесно-голубого цвета, который только подчеркивал желтизну ее кожи. Гизела остановилась у кровати и ждала, словно служанка, явившаяся за расчетом.

– Надеюсь, ты ничего не прихватила из вещей, тебе не принадлежащих, – резко проговорила леди Харриет.

– Конечно, нет, – отозвалась Гизела.

– Никаких «конечно, нет» быть не может, – оборвала ее мачеха. – Я не доверяю тебе. Если бы не плохое самочувствие, то я пошла бы взглянуть на твой сундук и точно знала бы, что именно ты взяла.

– Если вам угодно, я принесу его сюда, и вы убедитесь сами, – предложила Гизела.

– Я не потерплю никакой дерзости с твоей стороны, – отрубила леди Харриет. – Подай мне шкатулку со стола.

Гизела принесла шкатулку, и леди Харриет открыла ее ключом, который носила на жемчужном браслете. В шкатулке, как видела Гизела, было полно золотых соверенов. Леди Харриет отсчитала десять монет, ощупав каждую своими костлявыми пальцами, словно никак не могла с ними расстаться.

– Вот десять фунтов, – произнесла она наконец. – И можешь благодарить небо, что я так щедра к тебе. Это больше, чем ты заслуживаешь. А теперь я скажу тебе спасибо, если увижу, как ты выметаешься отсюда. И не вздумай приползти просить еще денег, потому что ничего не получишь.