Онлайн книга «Кокон»
|
О том, что случилось с районом, по общему согласию, беглецы не рассказывали, да Санек и не спрашивал, больше интересуясь охотой… А когда узнал, что Петрович может собрать самогонный аппарат, то тут уж радости его поистине не было предела! — Да, Петрович, дорогой мой, что ж ты раньше молчал-то, а? У нас же тут целая слесарня… да я по технике не мастер… Бидон? Конечно, найдем, и трубку для змеевика надыбаем — на чердаке, сам же видел, всякого хламу много. И вот наконец настал этот день… Поистине праздничный! Весна уже была в самом разгаре, сугробы съеживались прямо на глазах, на полянах, на склонах холма появились проталины, прилетели грачи, жаворонки… Красота! Эх, если б еще голубое небо и яркое сияющее солнце, а не этот туманный желтоватый мячик! Брагу приготовили заранее — из турнепса. Олеся хмыкала и советовала «для пикантности» добавить навозу, на что мужики отвечали дружным угрюмым молчанием — не бабское это дело, в столь серьезные вопросы мешаться! — Мы вот, помнится, в армии из томатной пасты гнали, — радостно потирая руки, делился воспоминаниями Санек. — А бывало, из «Помарина». — Из чего? — недоумевала Олеся. — Паста такая была зубная, болгарская. А еще можно было гуталин на хлебец тонким слоем намазать… — И что?! Есть?! — Да не есть, экая ты непонятливая девчонка-то! Гуталин потом счистить, и хлебец этот — на бражку самое то! И вот уже запалили газовую плитку. Поставили бидон, сверкающий в лучах туманного солнышка, пробивавшихся сквозь распахнутую форточку. Осторожно приладили змеевик, конденсатор… И пошел, пошел процесс-то! Заскворчало, зажурчало, закапало! А запах-то какой, черт побери с кочерыжкою, а запах! Запах тополиный и сиреневый над Москвою майскою поплыл, — принюхиваясь, с выражением продекламировал Санек. Встретились весною дети с Лениным, Ленин с ними долго говорил. Надо, чтоб росли вы коммунистами, И тогда нам бури нипочем, Радовалось солнышко лучистое, Слушая беседу с Ильичом! — Вот это да!!! — Максим в восторге хлопнул себя по коленкам. — Да ты, Санек, прямо чтец-декламатор… Только вот взгляды у тебя — определенно «левые». Ты б еще про Троцкого стихи прочитал! — Или про Берию! — засмеялся инженер. — А что? Могу и про Берию! — приосанился чтец: Сегодня праздник у ребят, Ликует пионерия. Сегодня в гости к нам придет Лаврентий Палыч Берия! Согнувшись на топчане, Олеся уже не смеялась, а тихо скулила… Тихомиров даже растревожился, оторвался на секунду от аппарата, заглянул в комнату: — Ты как тут? — У-у-у… умрешь тут с вами от смеха! — Ты погоди сейчас умирать, надо еще выпить! Ты, чем валяться, на стол бы собрала, все равно уж работать сегодня не будем. И вот уже наладили стол — картошечка с тушенкой, соленые огурчики, грибки маринованные, хлебушек — вчера только испекли… Стаканы граненые наполнили… Слеза! Слеза! — Ну… — Утерев слезы счастья, Санек поднял стакан. — За то, чтобы все! — Поехали! Выпили… умм… закусили… Олеся закашлялась, и Максим, постукав ее ладонью по спине, посоветовал: — Ты в два горла-то не пей, а то остальным не хватит. Девушка снова принялась хохотать. Налили по второй, по третьей… — Эх, — радовался Санек. — Хорошо, я турнепс свиньям не скормил. А ведь собирался! — Не было б турнепса — из навоза бы нагнали. — Или из зубной пасты. — Из всего можно гнать, был бы аппарат только. Эх, Петрович, светлая у тебя голова! За тебя сейчас и выпьем… Ну, за инженера! — За инженера! Ура, товарищи, ура! * * * А потом Максим вышел на крыльцо подышать воздухом. Несмотря на желтое туманное небо, солнышко все же уже припекало вполне ощутимо, и оттого на душе было как-то радостно. Не от самогона радостно — от солнца, от весны, от надежд… — Природой любуешься? — Олеся выбралась на улицу в сапогах и с ведрами. — Пойдем молочка принесем, да поросятам пора задать корму… — Пойдем… Перехватив ведра, молодой человек зашагал позади, невольно любуясь ладной девичьей фигуркой в зеленой, в обтяжку, кофточке и мешковатых камуфляжных брюках — других на ферме не нашлось. — Слышь, Олеся, постой… Они остановились у дальней стены коровника, на солнышке, ох как припекало! — Жарко как… — Макс поставил ведра и лукаво подмигнул девушке. — Ну, что? Пока никто не видит… — Ой, Максим… — Ты еще скажи, что не хочется! — Да хочется, но, ведь коровы… — Подождут коровы, и поросята тоже подождут… Ну… Обняв Олесю, Максим быстро снял с нее кофточку, стащил майку и, ласково погладив упругую, налившуюся любовным соком грудь, впился губами в соски, одновременно стягивая с девчонки брюки… Они занялись любовью здесь же, прижавшись к нагретой солнцем стене коровника. Олеся стонала, томно закатывая глаза, и обнимала Макса с такой силой, что было непонятно — кто тут вообще больше хотел-то? Даже ведра перевернули, а потом посмеялись да пошли в коровник. Шесть дойных коров было в стаде, плюс стельная телочка да два нетеля… Задав коровенкам корму, Тихомиров уже собирался выйти — помочь Олесе раскидать на поле навоз, небольшую кучу… Но что-то задержало молодого человека на пороге, складывалось почему-то такое впечатление, будто здесь, в коровнике, чего-то не хватает. А чего здесь могло не хватать? Доильные аппараты на месте, электропоилка тоже… Максим пересчитал и тут же хмыкнул — да кому здесь воровать-то? Кругом один лес, людей поблизости вообще нет. Ну, если только охотник какой забрел, так как он аппарат унесет-то? Да и зачем он ему, спрашивается? — Максим, ты долго там? — Олеся заглянула с улицы в распахнутые настежь ворота… Заглянула и застыла как вкопанная. — Макс, а нетель-то вторая — где? — Какая еще нетель? — Ну та, рыжеватая такая телочка, Ленка. Манька — вон, сено жует, а Ленки нету! Тихомиров глянул и обомлел — ну точно! Не было нетели! Свели! — А ну, пойдем-ка посмотрим! Макс и Олеся тут же обежали вокруг коровника, но следов коровьих копыт не нашли. — Может, ее там, по насту, свели? — девушка показала рукой на слежавшийся снег, тянувшийся серым языком до самого леса. — Может. — Пожав плечами, Максим быстро зашагал по насту, пристально глядя под ноги… Нет, отпечатков копыт не было! |