Онлайн книга «Самая прекрасная роза»
Однако на этот раз все иначе. Он уверен в том, что Эмелия вынашивает его ребенка. Ему придется ей помогать, он не сможет видеть беременную женщину страдающей. Но его чувства к ней совершенно неуместны. Сэм едва не рассмеялся — разве не уместно испытывать влечение к женщине, которая вынашивает твоего ребенка? При нормальных обстоятельствах — нет, но сложившиеся обстоятельства нормальными не назовешь, и он не намерен позволять себе поддаваться соблазнам. В Эмелию слишком легко влюбиться. Вот так он и лежал в своей комнате, слушая душераздирающие приглушенные всхлипывания Эмелии. Ему хотелось пойти к ней, хотя он и понимал, что не должен этого делать. Ведь она плачет не из-за него. Она оплакивает Джеймса, и Сэм ничем не сможет ей помочь. Когда Эмелия проснулась, солнечные лучи уже пробивались сквозь щели в портьерах. Выбравшись из кровати, она прошла к окну, раскрыла шторы и увидела, что все купается в теплых и ласковых лучах солнца. Великолепный день. Вдали, за садом и лужайкой, она увидела плавные изгибы полей, огороженных древними живыми изгородями. То там, то здесь высились небольшие рощицы деревьев. Эмелия напомнила себе, что ей следует подумать о своем будущем, а не наслаждаться видами из окна. Кроме того, она умирает от голода. Взяв одежду, она отправилась в ванную комнату. На всякий случай она постучала в дверь. Ванная комната оказалась пустой, но коврик был мокрым. Эмелия поняла, что не слышала, как Сэм принимает душ. Она понятия не имела, который час, но в животе у нее урчало от голода. Приняв душ за рекордно короткое время, она достала из чемодана красивый свитер и джинсы с растягивающейся вставкой на животе. Замазав тональным кремом круги под глазами, она быстро накрасила ресницы, нанесла блеск на губы и отправилась на кухню. Дейзи была там, стуча хвостом о дверцы буфета в знак приветствия. Погладив собаку, Эмелия выпрямилась и обнаружила Сэма, который непринужденно сидел напротив нее, покачивая кружку в больших натруженных руках. На нем были потертые сексуальные джинсы и выцветшая рубашка для регби. Этот его образ кардинально отличался от учтивого и утонченного вчерашнего, но показался ей намного более привлекательным. Он улыбнулся ей, и ее сердце екнуло. — Привет. Как спалось? — спросил он немного хриплым голосом. — Хорошо. Удивительно хорошо. Постель — настоящее блаженство. — Хорошо, да? Проголодалась? — М-м-м. У тебя есть здоровая пища? Его губы дрогнули. — Например? Она пожала плечами: — Хоть что-нибудь. Но только не шоколад и не кофе! — А куриные яйца считаются здоровой пищей? — Из какой они местности? — Из моей! — Она округлила глаза, и Сэм рассмеялся. — Здесь все держат кур. — Здесь никого нет, — уточнила она, но он покачал головой: — Здесь полно людей, до деревни одна или две мили. У меня имеется домашняя ветчина, колбаса, грибы, помидоры… — Стоп! — сказала она, смеясь, и он почувствовал, как у него засосало под ложечкой. — Я говорила о здоровой пище! — Она здоровая. Хлеб из местной пекарни, масло деревенское. — Сейчас ты скажешь мне, что выращиваешь кофе, а я знаю, что это ложь. Он почувствовал, как уголки его губ изогнулись в усмешке. — Кофе из Колумбии. Все-таки будешь кофе? Честно говоря, я завтракал три часа назад и с радостью присоединюсь к тебе. Назовем это вторым завтраком. Эмелия сдалась: — Спасибо, я с удовольствием. «Удовольствие — это ты», — подумал он, с наслаждением разглядывая ее, пока она разговаривала с Дейзи. Волосы светло-каштанового цвета обрамляли ее лицо. Вот она заправила за ухо прядь волос и снова улыбнулась. Боже, какая роскошная женщина! Но он не должен нахально пялиться на беременную, которой дал прибежище. Сэм твердо напомнил себе, что она по-прежнему горюет по своему мужу. — Спасибо. Еда была замечательной. — Хорошо. Тебе следовало подкрепиться. И ты поела овощей. — Ага, жареных. — Едва ли их назовешь жареными, они потушены в оливковом масле, содержащем витамины. — Да, мамочка, — поддразнила она его, и он задался вопросом, не следует ли его арестовать за мысли, которые приходят ему в голову. Улыбка Эмелии пробуждала в нем совсем не платонические чувства. Катастрофа! Ведь он не должен влюбляться, особенно в беременных. В настоящее время Сэм вступал с женщинами в отношения, не требующие обязательств, где никто из партнеров не строил иллюзий и не разочаровывался. — Еще кофе? — Нет, спасибо. Отодвинув стул, он подошел к плите. Эмелия задумчиво за ним наблюдала. Она ощущала, как что-то изменилось: между ними возникло некое притяжение, отчего она затаила дыхание и почувствовала себя легкомысленной. Объяснив свою реакцию гормональной перестройкой организма, она отвела взгляд от его джинсов. — Сэм, мне нужно принять решение, — твердо сказала она, и он посмотрел на нее через плечо: — По какому поводу? — Куда идти. Он снова присел, держа в руке кружку, и внимательно посмотрел в ее глаза невыразительным взглядом: — Незачем спешить. — Ну, спешить нужно. Мне следует где-то поселиться и найти доктора. Еще мне необходимо найти дом и работу. — Есть какие-нибудь идеи? Эмелия грустно улыбнулась. Идей у нее не было. — Ни одной, но я не могу оставаться здесь на неопределенный срок. Я обязана сделать несколько телефонных звонков. Я должна связаться с матерью, хотя не смогу у нее остановиться. Она живет в Чешире в крошечном коттедже с моим отчимом, который не слишком обрадуется, когда я появлюсь на пороге с ребенком на руках. Это может нарушить их мирное существование. И в любом случае я слишком взрослая, чтобы жить с матерью. Сэм едва заметно нахмурился, разглядывая узоры на деревянной столешнице и проводя по ним пальцем: — Не торопись, Эмелия. Оставайся здесь столько, сколько захочешь. Тебе нужно многое обдумать. Возможно, нам придется принимать решение вместе, учитывая сложившиеся обстоятельства. Ее глаза наполнились слезами, она посмотрела в сторону, чтобы Сэм их не заметил. — Ты прав. Мы должны будем подумать вместе. Я просто терпеть не могу навязываться… — Ты не навязываешься, — решительно сказал он. — Я рад твоему присутствию. — Правда? Он снова нахмурился и с задумчивым видом встретил ее взгляд. — Да, — произнес он, затянув паузу. — Ситуация не идеальна, но мы должны найти решение ради ребенка и нашего душевного равновесия. Поэтому, Эмелия, я буду рад тому, что ты и ребенок пробудете у меня столько, сколько тебе потребуется. |