Книга Лорд Безупречность, страница 60 – Лоретта Чейз

Лакей на полу едва слышно застонал. Батшеба укоризненно посмотрела на Ратборна.

– Вот одна причина.

– Он назвал тебя шлюхой, – капризно, словно обиженное дитя, пояснил Ратборн.

– Ты вышел из себя, – продолжала Батшеба. – Что я говорила насчет подобных случаев?

Повисла напряженная пауза. Огонь в глазах Бенедикта обжигал.

– Говорила, что необходимо медленно сосчитать до двадцати.

– Видите, – обратилась Батшеба к присутствующим, – он же истинный ребенок.

– Великоват ребеночек, – подал голос лорд Нортвик.

– Его место в сумасшедшем доме! – снова закричал лорд Мандевилл, багровея от злости. – Вон! Вон из моего поместья, оба! Иначе я велю посадить вас под замок! Еще раз замечу в Трогмортоне, спущу всех собак!

Ратборн молча взглянул на графа.

Лорд Мандевилл сделал шаг назад и побледнел, словно полотно.

– Дерек, – коротко произнесла Батшеба.

Ратборн перевел взгляд на нее. Она подошла к нему, гордо выпрямившись и высоко подняв голову.

– Лорд Мандевилл излишне возбудился, – проговорила она. – Думаю, нам лучше удалиться, пока его светлость не нанес себе серьезного вреда.

Она решительно вышла из комнаты и направилась по длинному коридору. А через пару секунд услышала за спиной тяжелые сердитые шаги.

До самых ворот Батшеба и Бенедикт хранили яростное молчание. Но стоило пересечь границу поместья, оба словно взорвались.

– Все, все погубил своей нелепой несдержанностью! – закричала Батшеба.

– Все погибло еще до моего приезда, – возразил Бенедикт, едва не скрипя зубами от головной боли. Последние события не принесли облегчения. – Не могу поверить, что ты отправилась в Трогмортон под собственным именем и при этом ожидала от родственников чего-то кроме открытых оскорблений и позорного изгнания.

– Дело шло прекрасно, пока не вернулся домой этот несносный граф, – возразила Батшеба. – Дамы сгорали от любопытства, ну а джентльмены…

– Оказались не в состоянии одновременно созерцать твой бюст и думать, – закончил мысль Бенедикт.

– Я бы всех их сумела обработать, включая старого упрямца, – стояла на своем Батшеба. – Но ты зачем-то затеял эту дурацкую потасовку с лакеем. Если уж так приспичило кого-нибудь прикончить, то неужели нельзя было это сделать хотя бы внизу?

– Трус пытался спастись бегством, – оправдывался Бенедикт. – Ну а я был не в духе. Видишь ли, проснулся с бешеной головной болью и обнаружил, что кто-то украл и одежду, и деньги.

Он глубоко вздохнул, пытаясь вернуть утраченное самообладание.

– Все совершенно ясно. Напоить меня, а потом изнасиловать – все это входило в твой коварный замысел. Думала, что после ночных излишеств я проснусь совсем больным, обессиленным и не смогу тебя преследовать. Так ведь? Думала, никогда не догадаюсь, куда ты уехала? Судя по всему, считаешь меня полным идиотом.

– Единственное, что я сделала намеренно, так это напоила тебя. – Теперь уже пришлось оправдываться Батшебе. – Правда, мне самой пришлось выпить куда больше, чем обычно, потому что ты оказался слишком крепким. А напала я на тебя как раз потому, что опьянела, словно сапожник. Однако что верно, то верно. Я действительно считаю, что ты ведешь себя по-идиотски. Позволил вожделению затмить разум. Едва не сказал всем этим Делюси, кто ты на самом деле. Не останови я тебя, ты наверняка бы надулся, одарил всех своим презрительным взглядом и гордо заявил: «Я – лорд Ратборн».

Батшеба передразнила так забавно и в то же время так достоверно, что Бенедикту лишь отчаянным усилием воли удалось сохранить приличествующее случаю мрачное выражение лица.

– Но ведь ты сама назвала себя, – заметил он, – и этим сразу навлекла опасность. Если выяснится, что я вовсе не твой ненормальный брат Дерек, то тебе конец.

Внезапно оказавшись умалишенным родственником красавицы, Бенедикт едва не задохнулся от негодования.

– Мне и так конец, – невозмутимо заключила Батшеба. – Больше того, я обречена с самого рождения.

– В таком случае что же будет с Оливией? Как ты представляешь себе ее будущее?

– Здесь, в Англии, мне никак не удастся обеспечить дочери достойную жизнь, – грустно призналась миссис Уингейт. – Надежды на лучший исход оказались печальным заблуждением. Реальный шанс на достойное существование она сможет получить лишь за границей – там, где имя Батшебы Уингейт окажется пустым звуком.

– Не могу поверить, что ты всерьез собираешься вернуть девочку к тому жалкому существованию, которое сама столько раз оплакивала! – взволнованно воскликнул Бенедикт. Собственный голос отозвался острой болью в висках, и Ратборн невольно зажмурился.

– Все это просто потому, что ты не способен смотреть правде в глаза. Мне же приходится это делать. Сейчас притворяешься, что проживаешь собственную жизнь. На самом же деле эти два дня выпадают из обычного течения. Наверное, они внесли некоторое приятное разнообразие. И все же единственное, что ты сделал, – это на некоторое время убежал от действительности Точно так же, как убегал из дома в детстве. Но ты уже давно не маленький мальчик, а потому, как только вернешься к обычной жизни, неизбежно столкнешься с серьезными последствиями собственного безрассудства. А вернуться придется, Ратборн. Это мне дозволено отряхнуть от ног прах Англии. Тебе же этого не дано.

– Ты тоже этого не сделаешь, – сурово произнес Бенедикт. – Хотя бы потому, что я не позволю.

– Было бы просто замечательно, если бы ты вспомнил, что сейчас уже не средние века, а я не твой вассал.

– Я не позволю тебе оказаться и жертвой.

– Но я не…

– Родись я младшим сыном в семье, то непременно стал бы адвокатом. В этом качестве мне довелось принимать участие во многих судебных заседаниях. Поэтому давно ясно, что к чему. Твой мотив вполне очевиден, девочка. Не уверен, продиктован ли он неверно растолкованным материнским инстинктом или же свойственной всем Делюси тяге к драматическим действам. В любом случае я вовсе не нуждаюсь ни в защите, ни в самопожертвовании. Абсурдна сама идея. Я мужчина, и уже не первой молодости. Во всяком случае, молоко на губах давно обсохло. Мне тридцать семь лет. Скорее повешусь, чем соглашусь прятаться под твоими юбками. – Ратборн едва заметно усмехнулся. – Что следует делать под этими юбками – совсем иная тема, и я буду счастлив обсудить ее при более благоприятных обстоятельствах.

– О чем только ты думаешь? – нервно закричала Батшеба. – Что собираешься делать, если тебя опознают?

– То же самое, что мои уважаемые предки делали при Гастингсе, – невозмутимо ответил лорд Ратборн. – То же самое, что мой брат Алистэр делал при Ватерлоо. Если члены моего семейства на протяжении многих веков способны мужественно смотреть в глаза смерти, то неужели я не смогу выдержать насмешки и порицания?