Онлайн книга «Царьград. Враг императора»
|
– Говорят, Агафон недавно прикупил лошадь о шести ногах – чтоб богаче! – А еще выписал из Ливии слона! Со дня на день ждут. – Зачем ему слон-то понадобился? – Говорят, будет его запрягать в повозку – чтоб все уступали дорогу. – Да, вот уже по-богатому – слон в повозке! – А еще Агафон вчера свою старую любовницу выгнал. Говорит – надоела. – Это какую любовницу? Аскинию, что ли? Или Вассу? – Эка, хватили! Аскинию с Вассой Агафон давно уж выгнал, еще по осени. Анфиску прогнал, супружницу, надоела, видать. И не вчера, а сегодня утром – я ее у ворот видел, идет, дурища крашеная, рыдает. – Топиться пошла, наверное. – А что ж патриарх-то на этот разврат смотрит? – Так Агафон все тайно делает. Одни только слухи и ходят. – А патриарх уж его обещал проклясть… Так после того в храме Святой Ирины сразу купол золотом засиял! – Что и говорить, золота у Агафошки много. Откуда только берет? – Да ясно откуда – ворует! – Строит из себя, а сам – дубинища стоеросовая, деревенщиной как был, так и остался, только что денег у него куры не клюют. – А правду говорят, что Агафон пруд серебром наполнил и каждый день туда ныряет, купается? – Врут! Больно ведь в серебро-то нырять, зашибиться можно! – У Агафона башка чугунная! – А Анфиска-то, между прочим, точно топиться пошла… Уж лучше бы в монастырь, дура! – Так у нее ж и дите осталось. – Какое дите – двое! – Да не от нее те дети-то, от старой, покойной, жены. – Видать, свел ее в могилу, ирод. – Говорят, Агафон-то Анфиску хочет прогнать, да другую жену взять – Глафирку с улицы Медников. – Это молодую-то? Старика Митридата племянницу, сироту? – То-то что сироту, родители, небось в гробах переворачиваются от такой дочки! Лешка внимательно слушал, стараясь выбрать из всей информации то, чем можно будет воспользоваться. И, кажется, вскоре выбрал! Даже переспросил: – Значит, двое детей у Агафона? – Двое, двое. – Да нет, двое – это только больших, юношей уже, а еще трое – мелких. Старший тавуллярий хмыкнул и тут же поинтересовался, каким образом Агафон обучает старших детей – нанимает ли учителей, и каких? Конечно же нувориш нанимал к детям учителей, уж как же без этого! Самых лучших, уж на это не жалел денег. – И ритор у них есть, и грамматик, и богослов, – наскоро перечислил трактирщик. – Все имеются! Только говорят, недорослям-то учеба впрок не идет – как есть дубки молодые! Ужо. Приглашали их ко двору базилевса, так, говорят, все вельможи от их манер переплевалися. – Переплевалися, говоришь? Так-так… А что, Агафоновы слуги сюда частенько заходят? – Да заходят, – хозяин харчевни отозвался с некоторым оттенком гордости. – Как не заходить? Некоторые, так и по пять раз на неделе забегут – откуда, думаете, мы тут все новости знаем? От них! Вы, я вижу, не здешний? – Из Мистры, – скромно потупил глаза Алексей. – Жду вот приятеля, Филофея, уже скоро должен бы вернуться с ученого диспута. – С диспута? – Завсегдатаи харчевни уважительно покачали головами. – Так что же, приятель-то твой – ученый? – Учитель хороших манер и этикета Филофей Мистрийский, вот он кто! – с гордостью выпалил Лешка. – Очень, очень знаменит в своем деле. Что, не слыхали? – Да нет. – Теперь знайте! Может, соизволит и сюда зайти. Или слугу пришлет. – Вот бы нашему Агафону такого учителя! – присвистнул трактирщик. – Точнее сказать – его деткам. Старший тавуллярий поспешно спрятал довольную ухмылку и, напустив на себя самый серьезный вид, должный приличествовать знакомому такого (ах, такого!) важного и знаменитого человека, как Филофей Мистрийский, заявил, что вряд ли его друг подпишется на такое дело – учить всяких там глупых недорослей. Оно ему надо?! Ну, разве что за оочень приличные деньги. – Мы, видите ли, поиздержались в дороге. – Вот, как зайдет кто из слуг, я про этого Филофея-то и скажу! Уж будьте покойны, Агафон не поскупится – деньжат у него хватает. – Да я уж вижу – как у дурака фантиков. Сказать, что ли, Филофею, чтобы прислал слугу с рекомендательными письмами? – О, это была бы большая честь для моего заведения! – напыщенно произнес трактирщик. Алексей так и поступил. Не заходя домой, отыскал Зевку, да послал его купить дорогой бумаги – разной – и чернил, тоже разноцветных. Уже дома, дождавшись посланца с писчими принадлежностями, написал несколько рекомендательных писем, стараясь не сбиваться с изысканного стиля, которому, впрочем, упрямо не следовал, потому как все равно некому было бы оценить – ну уж не Агафону же! Написав, немедленно отправил Зевку в харчевню близ церкви Иоанна Студита, строго-настрого наказал тщательно проследить – вручены ли будут письма, и, если будут вручены, то – кому и в какое время. Зевка вернулся к ночи – усталый, но явно довольный тем, что в точности исполнил порученное. Вообще-то, он был неплохим парнем, только излишне трусливым, однако о том, что чуть было не подставил Лешку, переживал – а потому и старательно исполнял все поручения старшего тавуллярия, как говорится – не за страх, а за совесть! Выпроводив Зевку – тот заночевал внизу, у бабки в трапезной, – Алексей пригласил к себе Мелезию и, кроме всего прочего, дотошно выспросил ее насчет того, как следует держать себя знатоку хороших манер. Получив консультацию, нежно девушку поцеловал да оставил на ночь. А утром, от всей души пожелав актрисе приятного и удачного дня, отправился во дворец нувориша. Алексея приняли незамедлительно, едва только успел доложить, как видно сработали засланные заранее письма. Сам Агафон – здоровенный бородатый мужлан, изысканная одежда которого сидела на нем, словно на корове седло – поздоровавшись, пригласил его к себе в кабинет – огромных размеров зал, уставленный позолоченными статуями, старинными вазами, яшмовыми и нефритовыми столиками и прочим богатым хламом. – Так ты… вы… значит, и есть – знаменитый Филофей из Мореи? – Из Мистры, смею поправить, любезнейший господин! – Алексей изящно поклонился, нарочито небрежно захватив двумя пальцами краешек мантии – так, как вчера показала Мелезия. – Да, в тех краях я очень сильно знаменит! Можно даже сказать – каждая собака знает. Буквально не возможно пройти – даже страшно иногда делается! Сам не замечая того, Лешка сбился на простонародный говор, впрочем, хозяину, похоже, было все равно. – Так вы готовы учить моих ребят? |