Онлайн книга «Царьград. Битва за империю»
|
– В овин пробираемся – летось-то там спим! Ой, как бы тятенька не узнал, что на хоровод бегали – выпорет! Непременно выпорет! Ой! А кто это с тобой? – Не вашего ума дело! Проваливайте. Ребята убежали, и путники остановились у ворот большой вальмовой избы, располагавшейся за торговым рядком, прямо напротив церкви. Загремев цепью, истошно залаял пес. И тут же унялся. – Поташко, ты? – послышался приглушенный голос. – Язм. – Привел? – Угу… – Ну заводи… – У нас коняка. – Коняку – на задний двор. Поташко, отведи-ко. Пастушок молча забрал у Алексея поводья. Конь тревожно заржал. – Тихо, тихо… ну-ну… Епифан махнул рукою: – Пойдем в дом, осподине. Там и потолкуем. Кивнув, молодой человек поднялся по ступенькам крыльца и, миновав сени, вошел в горницу, освещенную тусклым пламенем дешевой сальной свечи. Войдя, перекрестился на висевшую в углу икону с призрачно поблескивающим окладом и, повинуясь жесту хозяина, уселся на лавку, положив руки на стол. – Зараз поснедаем, а уж потом – о делах, – приглушенно сказал Епифан, поставив на стол чугунок с кашей. – Поди, проголодался с дороги? – Не то слово! – не стал отказываться гость. – Вот еще ушица, хороша рыбка… – Умм… – Ты ешь, ешь. Кваску от, испей! – Благодарствую… Алексей чувствовал, как благодатная сытость разливается истомой по всему телу, как в желудке становится тепло, как тяжелеют, смеживаются, веки… Потряс головой – бррр! – Ну? – дождавшись, когда гость насытится, староста посмотрел прямо в глаза гостю. – Что там наши? Что велел передать дьяк? – Вот что, Епифане, – улыбнулся Алексей. – Я вижу, ты меня не узнал, за кого-то другого принял. – За другого? – Староста враз насторожился. – За кого другого? Ты ведь ко мне шел? – К тебе. Только не с тем делом, про которое ты думаешь. Ну-ка, возьми свечечку… Возьми, возьми… В лицо мне посвети-ка! Качнулось тусклое пламя, по закопченному потолку и стенам забегали черные тени. – Господи! – Голос старосты дрогнул. – Неужто… Протокуратор усмехнулся: – Ну, узнал, что ли? – Алексий! Господи… А я-то думал – ты сгинул давно. Где посейчас? В Москве? Твери? Новгороде? Постой… Говорили, ты на Литву подался? – Еще дальше, друже, – не стал скрывать молодой человек. – В Царьграде прижился. – В Царьграде!!! – Староста ахнул. – И тогда там был… ну, когда турки? – Бился на стенах. И голову базилевса видел… – Алексей вдруг осекся и помрачнел, вспомнив отрубленную голову сына. – Вижу, тяжеленько тебе, – покачав головой, староста поднялся из-за стола и, пошарив за печкой, вытащил глиняный жбан, плеснул в кружки. – На-кось, выпьем медку. За упокой душ убиенных! – За упокой! – согласно кивнув, гость выпил крепкую медовуху залпом. – Значит, теперь салтан турецкий Махнут Царьградом владеет? – немного помолчав, тихо спросил Епифан. – Владеет, – протокуратор кивнул. – А как же хрестьяне? – Многие полегли, многие в рабстве… а многие живут, и не хуже, чем при базилевсе. – Вот оно как… А ты, значит… – Ушел. К вам, на Русь подался. Югом. – По Муравскому шляху? Так… Постой, у тебя ведь супружница была, ребятенок… – Была… Были… – Алексей вздохнул, и хозяин избы поспешно наполнил кружки. – Инда, всяко в жизни бывает, выпей! Оба выпили, помолчали, потом Алексей спросил про одну девушку, Ульянку, которой поручал здесь одно дело. – На Черное болото хаживала девка, – кивнул Епифан. – Почитай, кажной год. Тамо и сгинула. Гость встрепенулся: – Как это сгинула? – Да так… Шайка там, на болоте-то, завелася! – Староста посматривал с хитрецой, непонятно было – врал или говорил правду. – Опять шайка! – Так ить место больно удобное, сам посуди – трясина, леса – и дороги рядом. Купцы, торговцы, хрестьяне на ярмарку ездят – тут их и хвать! – Шайка, говоришь… ну-ну… Староста снова налил медовухи и, после того как выпили, поинтересовался, что Алексей намерен делать дальше? – В Новгород-град подамся, – усмехнулся гость. – Или во Псков. Дело свое заведу. Торговлю или еще что… – Может, лучше к князю какому-нибудь в войско наняться? Рубака ты знатный! – Можно и к князю, – повел плечом Алексей. – Ты б кого посоветовал? – Токмо не Ваську Московского! – с неожиданной злобой выкрикнул староста. – Пианицу и братоубивца гнуснейшего! – Вижу, не жалуешь ты его. – А чего жаловать? Васька, пес, кажный год татар привечает – от того нашим местам полное разоренье! Ить на пути. И еще говорят – много городов поклялся татарам отдать. За то, что те ему помогли против Димитрия Юрича… недавно убиенного поваром своим, Поганкою. Ох, Господи, упокой душу Димитрия-князя! Уж тот был бы жив – не дал бы татарам воли. Ничего! Остались еще люди… есть еще… – Из тех, кого ты вчера ждал? – Ну, кого ждал, того ждал, – быстро свернув беседу, Епифан посмотрел в окно, забранное, по-городскому, слюдою в свинцовой раме. – Спать пора. В сенях тебе постелю, на сундуке – ночи сейчас теплые. – В сенях так в сенях. Постеленная на большой, стоявший в сенях сундук солома оказалась духовитой и мягкой, и гость с удовольствием растянулся на ней, чувствуя, что наконец-то сейчас выспится, а завтра, Бог даст, сладит свое дело. Сладит, обязательно сладит! Он не успел еще заснуть, как вдруг чуть слышно скрипнула дверь и на сундук упала узкая полоса дрожащего тусклого света. – Не спишь еще, Алексий? А я вот тебе кваску принес – мало ли, пить захочешь… На вот. Поставив на пол кувшин, староста обернулся в дверях: – А князя искать не торопись, друже Алексий. Сдается мне, для тебя и здесь работенка найдется. Он снова был на стенах. Палили турецкие бомбарды, и выпущенные из них ядра с воем проносились над головою. Осадные башни турок приближались, угрожающе покачиваясь на ухабах, и тучи стрел затмевали низкое солнце. – Янычары! – повернув голову, громко закричал Лука… Или Леонтий? Да, Леонтий, Лука погиб еще раньше, три года назад… Так и Леонтий тоже погиб. Вернее, погибнет вот уже сейчас, скоро. Но некогда было об этом думать: скаля зубы, лезли по лестницам янычары – отборное турецкое войско. |