Книга Кукловод, страница 42 – Сергей Шхиян

— Верно, — подтвердил я, — с одним таким «простым», я как-то стакивался.

— L'organisation враждует с основными церквями и христианскими, и мусульманскими. Видимо только поэтому она не может захватить светскую власть ни в одной стране. Поэтому они очень хорошо скрываются, и управляют только через подставные лица.

Мне не показалось, что Организация, как называл ее капитан, так уж всесильна. Я, вообще, сначала посчитал ее членов обычными сектантами, маргиналами с идиотскими ритуалами.

— Получается, они почти всесильны и невидимы? Вроде тамплиеров?

— Я этого не знаю, хотя, думаю, они похожи. Тамплиеры со временем тоже впали в суеверия и начали осуществлять кощунственные обряды. При Филиппе IV Красивом против них возбужден был инквизиционный процесс по обвинению в отрицании Христа, идолопоклонстве и дурных нравах. 3 октября 1307 г. все тамплиеры во Франции одновременно были арестованы, в том числе и магистр ордена, Жак де Молэ. Парижский парламент и университет признали обвинения против них доказанными. Рыцари, обвиненные в ереси, с Жаком де Молэ во главе присуждены были к смертной казни и в мае 1310 г. сожжены на костре. Говорят, часть их сумела спастись и сберечь скрытые богатства, но основные силы они потеряли еще в четырнадцатом веке. Эта l'organisation никогда не была так широко известна, как тамплиеры. Если бы не смерть моих родителей, я бы о них тоже ничего не знал.

Я подумал, что бороться против невидимок, почти невозможно. Тем более что, как показал мой случай, они умеют перемещаться во времени.

— Знаете что, мосье Крылов, я советую вам избавиться от этой сабли, как она вам ни дорога. Жизнь, мне кажется, дороже.

— Я подумаю, — пообещал я, а про себя добавил, — если в обмен кто-нибудь предложит небольшое европейское королевство.

В этот момент наш разговор прервали, пришел слуга и пригласил нас к обеду. Мы спустились на первый этаж. Обед накрыли в малой столовой, почти за семейным столом. Гость, не считая нас с Машей и французом, оказался только один, господин с лицом, за которое сложно было уцепится взглядом. О таких людях, в милицейских ориентировках пишут: рост средний, телосложение среднее, нос обычный, глаза карие, овал лица округлый, особых примет нет. Звали его тоже обычно, Сергеем Петровичем и только из дальнейшего разговора выяснилось, что он какой-то уездный чиновник и приехал посмотреть на французов.

Таким образом, за столом нас оказалось шесть человек, мать с сыном Кологривовы, де Лафер, Сергей Петрович и мы с княжной. Разговор, само собой, шел о войне, зверствах неприятеля и славе русского оружия. Говорили в основном по-русски. Сергей Петрович иностранными языками не владел, но все хотел знать и слышать. Когда же остальные переходили на язык Лафонтена, то хвалили храбрость и благородство французов. Получалось, что два патриота, русский и французский, считали, что все в восторге только от их армий.

Петр Андреевич, единственный здесь участник боев и под Бородино и за Малоярославец, о подвигах и сече не вспоминал, скромно сидел за столом, только изредка поднимая взгляд от тарелки. Зато Сергей Петрович крошил языком французов, как капусту и со знанием дела объяснял, почему наши флеши лучше неприятельских. После фортификации он перешел к артиллерии и взялся объяснять хозяйке, чем мортиры отличаются от гаубиц.

Французу скоро стало скучно слушать русскую речь, и он спросил Екатерину Романовну, о чем рассказывает приятный мосье. Кологривова смешалась, не зная как перевести словесный бред Сергея Петровича. Пришлось вмешаться мне и в двух словах объяснить, что «приятный мосье» думает, что он Наполеон. Все, включая чиновника, посмеялись шутке, и Сергей Петрович, расслышав знакомое имя узурпатора, наконец, объяснил, зачем он сюда явился.

— Ваш приказчик приезжал рассказать именно об этом господине французе? — спросил он.

Хозяйка подтвердила и так очевидное, тем более что виконт был одет в военную форму.

— Однако он говорил не об одном французе, а о многих неприятельских солдатах? — уточнил чиновник.

— Остальные сейчас живут в людской, — ответил вместо матери Петр Андреевич. — Нам хотелось бы знать об их дальнейшей судьбе.

— Их судьбе? — переспросил Сергей Петрович. — Это от меня никак не зависит, все будет так, как решит начальство.

— Но, позвольте, — удивилась хозяйка, — а вы тогда зачем приехали?

— Убедиться, что в нашем уезде появился неприятель, — конкретизировал свою задачу чиновник. — Теперь я доложу-с по начальству, и будем ждать какое выйдет решение…

— А где ваше начальство? — спросил я.

— В Москве-с, — коротко и конкретно, ответил он.

— В Москве? Но она же сгорела!

— Это нам известно-с, — подтвердил Сергей Петрович. — Однако это-с ничего не значит, она скоро отстроится.

Мы все, исключая, ничего не понимающего француза, удивленно уставились на представителя власти.

— А пока что с ними делать? — тихо спросила Кологривова.

— Этого я не знаю-с. Пусть пока живут у вас, до решения начальства-с. Мне, извините, госпожа Кологривова, сейчас не до французов. В нашем уезде совершено страшное душегубство, я прямо от вас еду в имение князей Урусовых. Там третьего дня назад князь с семьей заживо сожжены собственными крестьянами.

— Урусовы? Они погибли? — смертельно побледнев, безжизненным голосом, спросила Маша.

— Точно так-с, взбунтовались их холопы, и сожги господский дом вместе с господами. Спасся только один молодой князь.

— Мама, — тихо сказала Маша, привстала на стуле, взялась рукой за сердце и упала в обморок.

Все вскочили со своих мест. Петр Андреевич рванулся, помочь княжне, но, видимо, от резкого движения, что-то произошло с его раной, он вдруг побледнел, прижал к груди руку и без сил, опустился в кресло. Екатерина Романовна закричала, требуя слуг:

— Филька, Степан, кто-нибудь, скорее сюда!

Маша, между тем, неподвижно лежала на полу.

— Мосье да Лафер, помогите, — попросил я француза.

Он понял, что я от него хочу, бросился ко мне. Мы с ним подняли княжну и понесли в ее комнату.

Следом, набежавшие лакеи, вели под руки Петра Кологривова.

— Господа, — крикнул нам вслед испуганный Сергей Петрович, — что я такого сказал? Я никого не хотел обидеть!

Мы внесли девушку в ее комнаты и положили на постель. Княжне почему-то отвели апартаменты, в то время как мы с виконтом ютились в одной комнате. Следом за нами вошла расстроенная Екатерина Романовна.

— Господин Крылов, что случилось с вашим товарищем?

— Обморок, — коротко ответил я, — у вас есть нюхательные соли?

— Сейчас принесу, — ответила она и выбежала из комнаты.

Как всегда, когда нужда в помощи отпала, в комнату набилось масса народа, так что сама Кологривова с трудом протиснулась в дверь, передать мне нюхательную соль. Пришлось брать власть в свои руки.