Книга Чего не сделаешь ради любви, страница 31 – Марго Эрли

— Я тоже не виновата, что чувствую так, а не иначе.

Но правда ли это? Грэхем не кинозвезда, не кумир молодежи. И что немаловажно, он не страдает алкоголизмом, как ее отец. Он вроде бы человек скромный, без вредных привычек. Правда, и у него был срыв после смерти жены. Судя по словам Джонатана, его поведение тогда напоминало поведение ее отца, у которого, правда, не было к тому никаких серьезных оснований…

— Значит, тебе он по-прежнему нисколько не нравится? — спросила Камерон.

Мэри Энн собралась сказать, что нет, не нравится, но… это не вполне соответствовало бы действительности. И Камерон, кажется, правильно истолковала ее заминку.

— Послушай, если он заинтересовал тебя, не стесняйся! Если ты его отвергнешь, он все равно не прибежит ко мне.

Получив от кузины разрешение на свободу действий, Мэри Энн сказала:

— Даже если Джонатан стал свободен, у меня с Грэхемом ничего не может быть.

Камерон задумчиво покивала:

— Все это не слишком говорит в пользу Клариного снадобья! Хотя, кажется, на Грэхема оно подействовало…

Мэри Энн внезапно рассердилась:

— Как ты можешь всерьез думать, что безобидный состав действует? Это просто смешно.

— Я вообще-то не думаю, — произнесла Камерон с таким видом, словно всей душой желала бы согласиться с Мэри Энн. — Но Пол клянется, что всякий раз, как кто-нибудь пользуется снадобьем, люди в конце концов соединяются.

— Ну, если это и правда, сама история все же свидетельствует против, — сказала Мэри Энн. — Наверное, самый известный в мире случай с неудачным применением приворотного зелья — история Тристана и Изольды, и они не соединились! Не так, как ты имеешь в виду. Они просто умерли вместе, но это, знаешь ли, совсем не то же самое. В жизни люди часто соединяются «не с теми», с кем бы следовало. — Она подняла вверх согнутые два пальца каждой руки, изображая кавычки. — Все-таки на жизнь не повлияешь любовными снадобьями, как и на человеческие чувства.

— Хотелось бы и мне не сомневаться, — кисло выговорила Камерон.

Мэри Энн понимающе вздохнула:

— Он и до того, как выпил приворотное зелье, заигрывал со мной, Камерон! Снадобье не повлияло на него.

— Согласна. Но оно повлияло на тебя.

Мэри Энн замерла, не донеся чашку с кофе до рта.

— О чем ты говоришь?

— Ты его поощряешь.

— Ты же сама мне только что это разрешила!

— Ну да. Но я подумала, что ты тоже им увлеклась, — объяснила Камерон.

— Да ничего подобного, — заверила ее Мэри Энн. — Ну, нельзя сказать, что теперь он мне так же неприятен, как раньше, но для меня он все-таки слишком популярная фигура… и говорят, что одно время он вел себя совсем как мой отец. — Она не стала говорить об обстоятельствах, сопутствовавших упомянутому времени, — о гибели его молодой жены.

— Ладно, поживем — увидим, — проговорила Камерон без обычного для нее оптимизма. Мэри Энн хотелось сказать что-нибудь, чтобы развеять промелькнувшую между ними тень, но на самом деле лишь время было способно исцелить Камерон от ее безнадежной страсти к Грэхему Корбету.

— Я сейчас думаю только о том, как увижусь сегодня с Джонатаном и узнаю все, что касается его и Анджи.

* * *

Когда Мэри Энн вернулась домой, то увидела на дорожке видавший виды ярко-бирюзовый автомобиль, который хорошо знала. Припарковываясь у тротуара, она испытала сложную гамму чувств. Тетю Каролину Мэри Энн всегда любила и даже одно время в юности мечтала, чтобы та была ее мамой. Но приезд Каролины предвещал и прибытие родителей Мэри Энн, которого она ожидала безо всякого нетерпения.

Едва она вышла из автомобиля, как дверь дома открылась, и на крыльце появилась знакомая фигура — пышные формы и высокие каблуки, короткая стрижка, безупречный макияж и общее впечатление полного благополучия. В руках тетя держала ухоженную мальтийскую болонку.

— Привет, цыпленочек! — воскликнула тетя Каролина хриплым дребезжащим голосом заядлой курильщицы, поспешно сбегая вниз по ступенькам.

Мэри Энн тоже кинулась навстречу тете, которая была такого же высокого роста, как и сама Мэри Энн, чтобы обнять ее и погладить собачку.

— Привет, Парис! Как поживаешь, маленькая принцесса?

— Как сыр в масле! Я тебе говорила, что Париска стала у нас чемпионкой? Все заводчики просто ахнули.

— Феноменально! — сказала Мэри Энн.

Если бы бабуля была дома, она ворчала бы по поводу собаки, хотя и мирилась с ее присутствием. Мэри Энн никогда не понимала сути проблемы. Парис была такой чистенькой и воспитанной, что ее и собакой-то назвать было трудно.

Мэри Энн знала, что Каролине исполнилось уже пятьдесят, но выглядела она, как всегда, превосходно. На ней был зеленовато-коричневый костюм из плотного шелка в стиле сороковых годов, идеально облегающий тело. Лишь одно выдавало возраст. Умело наложенный макияж, белокурые вьющиеся волосы, но кожа… кожа выдавала пристрастие Каролины к курению. Она и сейчас держала в руке сигарету.

— Мэри Энн, ты с каждым разом все хорошеешь.

— Ты тоже, тетя Каролина.

Тетя фыркнула.

— Я только выскочила покурить, но надо было захватить пальто.

Мэри Энн мягко потрясла ее за плечи:

— Когда же ты, наконец, бросишь!

— Цыпленочек, это одно из моих главных жизненных удовольствий.

Когда Мэри Энн была ребенком, тетя Каролина наезжала к ним в гости раз в год и привозила ей в подарок роскошных кукол, которых мама считала слишком дорогими и отказывалась покупать. Потом Каролина отправлялась с ней в Орландо за нарядами, которые мама считала чересчур вызывающими. Каролина пробудила у Мэри Энн желание посмотреть мир. Каролина осталась богатой вдовой и потом еще три раза разводилась, о чем бабуля не упоминала ни разу. Мэри Энн знала, что ее мама не одобряла первый развод, слышала, как она вздыхает по поводу второго, видела, как поджимает губы при известии о третьем. Все это волновало Мэри Энн, а еще поговаривали, что не Катарина, а Каролина Биллингам была несколько десятилетий назад первой избранницей Джона Клайва Дрю.

— Я сейчас возьму пальто. Посидишь со мной?

— А тогда я тоже стану соучастницей твоего курения? — спросила Мэри Энн.

— С тобой или без тебя, я все равно выкурю эту сигарету.

— Тогда я, конечно, побуду с тобой. — Внутри Мэри Энн уже начала расти защитная раковина, которая появлялась всегда, когда собиралась вместе ее семья. Конечно, Камерон была здесь исключением. Но в последнее время даже она вызывала у Мэри Энн неловкость.

— Вот, — сказала Каролина, опуская собачку на крыльцо. — Подержи пока ее за поводок. Сейчас курну и выгуляю ее.

Они уселись на веранде.