Онлайн книга «Мертвый остров»
|
– Похоже на ведомость. Это что, Тарасюк вел учет своим взяткам? – Видимо, да. Где деньгами брал, а где золотым песком. – А чьи фамилии, удалось выяснить? – Удалось. Изволите ли знать, в нынешних списках таких людей никого нет. Ни среди каторжных, ни среди поселенцев. – А в каких же есть? – В прошлогодних. Там они все значатся. По большей части каторжные второго-третьего разрядов. Но двое бессрочных: Фиалковский и Збожа. – Хм… И за год все пятнадцать человек убыли из округа? Как это вышло? Говорят, ваш Бутаков каждого у себя знает поименно! – Правду говорят, – подтвердил Сергей Иванович. – Я у него и спросил. Арсений Михалыч помог разобраться, переписку поднял. И выяснилось, что все эти паны в течение прошлого года были переведены в Корсаковский или Александровский округа. По распоряжению преимущественно статского советника Гизберт-Студницкого, помощника начальника острова. – Так… – задумался Таубе. – Ну и что? Видно, в них была надобность. Гизберт имел ведь право на такие действия? – Имел. Как же! Второе лицо на Сахалине после его превосходительства! Но почему бумаги в тайнике спрятаны? И за что с поляков собирали деньги? Ежели, конечно, шкура Тарасюк записывал взятку, а не что иное… Вот я и решил вам находку показать. – Правильно сделали, – одобрил действия ротного командир батальона. – Вместе поищем ответ. Поляки… Может, Гизберт своим землякам решил облегчение сделать? Польская солидарность – вещь знаменитая. – Вы, Виктор Рейнгольдович, другие бумаги посмотрите. Подполковник взял два следующих листка и озадачился. В одном было восемь еврейских фамилий, а во втором пять грузинских. И тоже с числами напротив. – Широкая душа у нашего пана. Эти тоже взяты в другие округа? – Точно так. Одно или два отношения подписаны самим Кононовичем, но по большей части Гизберт-Студницким. – А где сейчас эти люди? Кто из них отослан в Корсаковск, а кто сюда? Вы не догадались спросить у Бутакова? – Догадался, – обрадовал подполковника штабс-капитан. – Вот тут Арсений Михалыч поставил литеры. Где «К» – там, значит, Корсаковск. Где «А» – Александровск. – Очень хорошо! Так… Из поляков под буквой «А» семеро. С них и начнем. Корсаковск далеко, а здешних мы быстро отыщем. Только вот как нам справку навести? Чтобы никого не насторожить. Таубе задумался. Действительно, у кого спросить? Начальник округа Таскин – человек себе на уме. С чего это вдруг батальонный командир стал интересоваться, где такие-то арестанты? Его дело караулить. На официальный запрос скорее всего не ответят. А на приватный? Да и что спросить? Подумаешь, перевели каторжных из одного округа в другой. Каждый день такое делается, и никто из военных не сует свой нос. Можно, конечно, найти писарька из канцелярии. Дать ему трешку… – Подытожим, Сергей Иванович. В тайнике у взяточника Тарасюка лежало три списка: поляки, евреи и кавказцы. Напротив каждой фамилии суммы. И все эти люди выбыли из Тымовского округа по распоряжениям Гизберт-Студницкого. Так? – Точно так. – Еще мы знаем, что бывший фельдфебель брал деньги с «иванов», помогая им с побегом. И это настораживает. – Почему? – удивился Бисиркин. – Поляки с кавказцами никуда не бежали. Какая тут связь? Их просто перевели. Тарасюк – нижний чин, его к Гизберту и на порог не пустят. Нет, это разное. – Не уверен. Я вчера говорил с аудитором, что ведет его дело. Тарасюк молчит. И держится самоуверенно. Так, словно бы у него есть высокий покровитель. Офицеры переглянулись. Поляки, евреи, «иваны»… И второй человек в сахалинской табели о рангах. Каким он тут боком? И как вести против него расследование? Здесь чихнешь у себя в спальне, а тебе со всей улицы кричат: будьте здоровы! – Сергей Иванович! Официально нам не ответят. Только насторожим. Нужно ваше знание людей. Нет ли у вас в канцелярии Александровского округа приятелей? Или бывших подчиненных? Которые ответят на вопрос частным образом. – Приятелей таких нет, – ответил Бисиркин. – Мы, военные, с чиновниками не очень. Разве кто из нашей роты? Дайте подумать. Зыков уплыл… Шевунов тоже уплыл… Ага! Есть такой, Платон Арзамасцев. – Кто он? – Отставной ефрейтор. Трезвый, честный. Мевиус ему хода не давал, не то быть бы Платону унтер-офицером. – А где Арзамасцев теперь? – Письмоводитель в канцелярии округа. Женился недавно. – Ответит он на ваш секретный запрос? Что, если не захочет? – Ответит, – уверенно заявил штабс-капитан. – Я его всегда поддерживал. – Ну хорошо. Идите к нему прямо сейчас. А я пока вызову Тарасюка и покажу находку. Вдруг да огорошу! Бисиркин ушел, а к Таубе привели фельдфебеля. Тот смотрел волком: угрюмый, настороженный. Подполковник выложил перед ним три листка. – Что это? – Не могу знать! – ответил арестант, отворачиваясь от бумаг. – Рука твоя. – Осмелюсь доложить, писанины в роте много было, всего не упомнишь. – Врешь, Тарасюк. Эти списки нашли у тебя под половицей. Посмотри внимательно и ответь, что в них. Не усугубляй своей вины. Не то совсем худо станет! Бывший фельдфебель молчал. – На его высокородие господина Гизберт-Студницкого надеешься? – спросил наугад Таубе. – Зря! Тарасюк вздрогнул и покосился на офицера с тревогой. – Дурак. Когда это паны русским помогали? Бросил он тебя. Тут скоро такое начнется, что дай бог самому спастись. Говори! Но фельдфебель уже взял себя в руки: – Нет, я обожду… И больше не ответил ни на один вопрос. Таубе вернул его под замок. А начальнику караула запиской приказал наблюдать за всеми свиданиями арестанта. Вскоре пришел рапорт, что некий Заварзин, поселенец, принес Тарасюку пирог с рыбой. А еще через полчаса прибежал вестовой и сообщил новость: фельдфебель едва не погиб! Он отравился пирогом, но успел позвать на помощь. Батальонный лазарет по соседству с гауптвахтой, и это спасло арестанта. Доктор сделал промывание желудка. Тарасюк хочет что-то сказать командиру батальона. События вдруг закрутились с неимоверной быстротой. Пока Таубе надевал портупею, ввалился взволнованный Бисиркин. – Виктор Рейнгольдович, чудеса! Никого из нашего списка на Сахалине нету! – Как нет? А куда они делись? – Выяснить пока не удалось. Но паны не значатся ни в одной ведомости. Арзамасцев проверил все что можно. И каторжных, и поселенцев, и живых, и умерших. По всем округам. Пусто! – То есть из Тымовского они выбыли, а никуда не прибыли? – Точно так. |