Онлайн книга «Сорные травы»
|
– Здесь ждите. Сейчас бригада приедет, разберемся, кого куда. Из здания под руки выволокли какого-то мужчину, не слишком церемонясь, впихнули в стоящий рядом автобус. Интересно, как они отличают сотрудников от погромщиков? И откуда тела у ворот? Стреляли? – Давка была, – стоящий рядом омоновец проследил за моим взглядом. – Сами друг друга… Подъехали две машины «скорой», врачи исчезли в здании. – Студент, ты курящий? – Нет. – И я нет, черт… Подрулила еще одна легковушка с мигалками, оттуда выбрались трое в форме полиции. – Маша! Что у вас тут за бардак? – Привет, Костик, – откликнулась я. – Еврейский погром. Мы в роли евреев. Врачи вынесли на носилках коллегу, загрузили в машину, «скорая» взвыла и рванула прочь. Живой. Хоть кто-то. В другую машину определили подстреленного типчика, что ухватил меня за ноги. Водитель что-то объяснил своим по рации, машина уехала. – Сейчас еще должны подогнать, – уже нормальным тоном сказал Костя. – Людей не хватает, что у нас, что у них. Он огляделся. – Больше никого не уцелело? Ни хрена себе… Пошли тогда, что ли, с тобой описывать? – Костя, я не могу. – Да брось, недавно ж вместе ездили. – Костя, ёпрст, я вообще-то тут вроде как пострадавшая. Или свидетель, тебе виднее. Какое, к черту, «описывать»? Оперативник выругался. – Сумасшедший дом. Из ближайшей больницы, что ли, врача притащить? Так он нам тут понарисует… – Повреждения нормально опишет. А вскрывать подтянете патанатома, в областной больнице свой морг, в первой городской тоже есть, в детской… найдешь, в общем. Вопрос в том, куда трупы везти – здесь нельзя оставлять, разгром полный. – Да что ж это… – Костя разразился очередной матерной тирадой. Спохватился. – Прости, Маш. Сейчас с прокуратурой свяжусь, пусть решают. Он вернулся к машине, долго разговаривал, потом пообщался с омоновцами. Мы ждали. Подъехали еще две «скорые», как бы не те же самые: лица медработников показались знакомыми. Впрочем, могла и ошибиться. – Маш, а что за разговоры об огнестреле? – вернулся Константин. Я пожала плечами. – Откуда мне знать? – я рассказала байку о том, как Сашка героически бросился меня спасать. – Ясно, – буркнул Костя. – В общем, езжайте-ка вы в отделение. В изолятор засовывать не будем, свои люди вроде как, в коридоре посидите. Но показания дать придется по всей форме. – Костик, я у тебя в подозреваемые переквалифицировалась? – Маша, не морочь голову. На допросе разберемся. – Весело. Слушай, а переодеться можно? Не в этом же, – я дернула за полу хирургического костюма, – потом от вас домой переться. – Что за детский сад? Кто тебе даст в вещдоки переодеваться? – Вот черт… Ты уверен, что пойдут как вещдоки? Константин вздохнул: – В этом вашем погроме как вещдок пойдет все. Поди тут с ходу разбери, где что и куда. Сколько времени описывать место происшествия будем – даже думать не хочу. – Гадство… у меня там сумочка в раздевалке оставалась. – Много денег было? – Денег немного, саму сумочку жаль, и кошелек новый. – Я махнула рукой. – Черт с ним, сгорел сарай, гори и хата, но если найдешь – дашь знать, ладно? – Дам знать. Идите, вас проводят. И мобильный парням отдай. Уходить из отделения будешь – вернут. – Погоди, мужу можно позвонить? – Валяй. Ив трубку не взял. В операционной, как пить дать. Черт. Знать бы точно, в качестве кого меня забирают – свидетеля или подозреваемой? В тюрягу не хотелось однозначно. С другой стороны, пусть лучше трое судят, чем четверо несут. – Да, Костя, по твоей идее… – Не до того сейчас, – отмахнулся он. – Двигай уже. В автобусе омоновцы поснимали маски, превратившись в усталых, плохо выбритых парней. Ехали молча всю дорогу. Дежурный выдал расписку на телефон, потом нас усадили в коридоре и оставили вроде как без присмотра, но какое «без присмотра» может быть среди снующих туда-сюда полицейских? Я прислонилась затылком к стене, прикрыв глаза. Мозг, переполненный впечатлениями, отчаянно хотел отключиться – так вылетевшие от скачка напряжения пробки вырубают электричество во всем доме. – Мария Викторовна, вы спите? – В голосе Сашки было столько неподдельного изумления, что я приоткрыла один глаз. – Студент, ты патфизу на сколько сдал? – На четыре… – Значит, знаешь, что такое запредельное торможение. И все-таки отключилась. До тех пор, пока кто-то осторожно не тряхнул за плечо. – Так безмятежно дрыхнуть может только человек с чистой совестью. – А с чего бы ей быть нечистой? – буркнула я, продирая глаза. – Олежка? Ты откуда здесь? – Странный вопрос, – рассмеялся Олег. – Действительно, что капитану делать в РОВД? – И в самом деле. Извини, спросонья не соображаю. Я провела ладонями по лицу, сгоняя остатки сна. Где-то внутри снова заклокотал адреналин. Нервы ни к черту. – Маш, а ты что тут делаешь? – Видишь ведь: в милицию замели, дело шьют, – усмехнулась я. – Что случилось? – разом посерьезнел Олег. – Бюро разнесли. Толпа. Всех наших… не знаю, при мне одного «скорая» увезла, может, еще кто живой остался, мне проверить не дали. Олег присвистнул. – Это ЧП минимум районного масштаба. Шума будет… Сейчас, посиди, я поразузнаю. – Куда я отсюда денусь? – Действительно… Олег исчез в одном из кабинетов. Я снова прислонилась затылком к стене. Бардак. По-хорошему мы с Сашкой должны бы сейчас сидеть не здесь, а в изоляторе, каждый в своем. Потому что за то время, которое мы уже провели в коридоре, можно было бы обсудить не только коротенькую историю, но и детали второго пришествия. А можно было бы и вовсе встать и уйти. Теоретически. – Машка, ты в курсе, что в рубашке родилась? – поинтересовался вернувшийся Олег. – Догадываюсь. – Точно не знаешь, кто стрелял? Олег, конечно, друг Ива, и муж ему доверяет больше, чем кому-либо. Но он еще и мент. И хороший мент, судя по тому, что я о нем слышала. Рискнуть? – Ну… ты еще спроси: Павел Андреевич, а вы шпион? – Понял, – медленно произнес Олег. – Серьезно. |