Книга Икра будущего, страница 23 – Макс Острогин

Алиса кивнула на меня.

— Пошла глянуть. Гляжу — лежит. В пади. Знаешь, что такое падь?

— Там, где скользко, — ответил Егор.

— Правильно, там, где скользко. А паль — там, где шкуру прижигает, тут все просто. И вот в этой самой пади барахтается наш герой.

Алиса снова кивнула на меня.

— Барахтается, звуки испускает, по всему видно, что сейчас заплачет и умирать начнет. Из пади на самом деле выбраться очень легко, младенец знает как. Но к тому времени, как я поспела, нашему Рыбинску в голову уже совсем рыбья кровь ударила, всякое мужество утратил. А вместе с ним и мозги. Это сейчас он смекалист…

Алиса постучала по холодильнику.

— Чересчур, я бы сказала, смекалист. А тогда от страху вод напустил, вот как ты недавно. А как меня заметил, так давай немедленно умолять. Спаси меня — все, что хочешь для тебя сделаю, заказывай прямо сейчас. Орал, как суслик резаный.

— Я не орал, — попробовал я вмешаться в это наглейшее вранье, но Алису было не остановить.

— Он меня умолял, — рассказывала Алиса. — Просто-таки умолял — спаси. Спаси, я еще так молод, не ведал счастья, не едал досыта, ну и всякое прочее.

Спорить не хотелось, пусть врет, получается-то красиво, заслушаешься, каждый день перед сном бы слушал.

— И на ногах совсем не держался, — Алиса немножко поизвивалась, показывая, как именно я на ногах не держался. И вся рожа в запекшихся соплях, все, скоро жизни решаться начнет. Ну, я и проявила милосердие, дура. Надо было пройти мимо. Надо. А я не прошла. Отозвалась сердцем. И вот уже который год страдаю. Правильно древние говорили — не хочешь зла, не делай добра. Я что, должна это надеть?

— Так надо, — заверил Егор. — Поверь, это нужно. И гораздо безопаснее.

Я заверительно кивнул.

— Но я тогда буду как вы. Такой же дурой.

Алиса поглядела в зеркальную дверцу стального холодильника.

— Мне кажется, это идиотизм, — сказала она.

Я не спорил. Идиотизм. Не очень глубоко понимаю это слово. В последнее время много страннейших событий. Хотя мой московский поход и начинался странно. Смерть, причиной стал запеченный еж, которого мой приятель Ной съел слишком много. Нежданные обезьяны, и горящий рояль. Летучие китайцы. Это все входило в слово идиотизм, наверное.

— Идиотизм, точно, — повторила Алиса.

А я, между прочим, потратил на это почти сутки, если будильник Егора не врет.

— Рыбинск, ты зря выбрался из Рыбинска. — Алиса постучала себя по боку с коробчатым звуком. — У тебя явно что-то не в порядке с головой… Прыщельга, ты такое видел?

Егор открыл дверцу.

— Однажды мой папка просидел два дня в стиральной машине. Не в маленькой, конечно, а в большой, такие иногда встречаются. За ним кто-то погнался, не помню уже кто, пришлось отцу скрываться…

— Я так и знала, что это у вас семейное, — сказала Алиса.

— Да нет, просто… Если хочешь жить, приходится сидеть в разных местах…

— Однажды мой учитель был вынужден в нужник прыгнуть, — сказал я. — И там просидел почти четыре дня. По горло. Зато жив остался.

На самом деле не было этого. Вернее, не совсем в нужник Гомер прыгал, в болото тухлое, сидел в нем, привязал себя к коряге, чтобы совсем уж не тонуть, и сидел. Некоторые болота воняют гораздо хуже любого туалета.

— Где ты в нашем мире нужники, интересно, видел? — ехидно осведомилась Алиса.

— Да так, иногда попадаются… За МКАДом. Учитель…

— Теперь ты сам учишь всех сидеть в сортире, — тут же перебила Алиса. — Понятно. Должна признаться, у тебя отлично получается! Только зачем вам я? Вот вам нравится, вы и сидите! Ищите сортир, прыгайте в него и сидите на здоровье! А я снаружи постою! Я устала от вашего бреда! Вы психи и, что гораздо хуже, дураки!

Но холодильник не сняла.

— Иногда я думаю, что это действительно правда, — сказала Алиса уже не так громко и возмущенно. — Что вы психи. Рыбинск псих, а ты, Прыщельга, скоро станешь… Хотя, должна признать, Рыбинск изменился. В лучшую сторону. Раньше он все о праведности бубнил, о грехах разных, веригами увешивался, сейчас в сортире призывает спасаться. Это, однако, прогресс…

Алиса рассмеялась.

— Знаешь, Дэв, это все выглядит… знаменательно. Весь мир похож на сортир. То есть, даже не сидя по горло в дерьме, ты все равно в нем сидишь — волей-неволей. А ты, Рыбинск, предлагаешь усугублять. Внутри большого сортира отыскать сортир малый — и еще в него погрузиться. Это гениально. Хотя вы этого слова, наверное, не знаете…

— Я не призываю в сортире сидеть, — устало возразил я. — Но это действительно нужно надеть. Там слизни, ты же знаешь, что это такое.

— Они там огромные, — вставил Егор. — Просто… Как не знаю что! Если идти без защиты — сожрут и не подавятся.

— Понятно все с вами. Мне давно все с вами понятно. Я надеялась, что у безумия есть границы… Тщетно. Куда тут лезть?

— Вот сюда, в дверцу, — подсказал Егор.

И даже эту дверцу открыл, услужливо, чуть ли не с поклоном.

— Верным курсом идете, верным, — Алиса сунула ногу внутрь холодильника.

— Осторожнее головой, — посоветовал Егор.

— Это раньше надо было говорить, раньше. Зачем я его только спасла, а? Падал бы в своей пади дальше, а я бы жила счастливая…

— Это судьба.

Сказал я.

— Наверное, — согласилась Алиса. — Судьба. Невезенье какое… Не, не могу, пусть Прыщельга первым в это лезет.

Я потратил на приготовление защитных приспособлений почти целый день. Егор мне помогал, Алиса, само собой, нет, сидела, кашляла, жгла бумагу, разглядывала карту. Выбрал три холодильника. Специально выбирал пластиковые, чтобы не тяжелые. И по высоте чтобы небольшие. Поскольку холодильников в магазине стояло много, сложностей никаких не возникло. Три штуки. Сходил в инструментальный магазин, добыл все, что надо. Пилу, зубило, молоток. Оторвал у каждого холодильника задок, срубил мотор, срубил охлаждающую сетку, выдрал все эти ненужные мне холодильные потроха, чем облегчил ящик почти вдвое. После этого я вооружился пилой и отрезал у холодильников днища. Не очень удобно, оказалось, что холодильники не подходят для пилки, не дрова, однако. Но справился.

Затем в ход пошло зубило. Вырубил дырки по бокам — чтобы руки просовывались и двигались относительно свободно. Приделал ручки к дверце и стенкам изнутри — чтобы таскать, и небольшие засовы приклепал. Кроме того, пробил в дверце дырки для огляда и одну большую дыру для лампы.

Получились квадратные приспособления, в которых можно было ходить и двигать руками. Особым удобством они, увы, не отличались, внутри приходилось размещаться скрюченно, согнув голову. Выглядело, конечно, смехотворно, кого бы в таком увидел, прослезился бы.