Онлайн книга «Ночная смена. Крепость живых»
|
– Отставить! Живых и так мало! – рявкает Николаич. – Так какие документы вы хотите от нас? А главное – какие в ответ можете представить вы? – опять спрашивает опер, грамотно прикрывшийся дверцей УАЗа. – Ладно, – сдается тот, что с карабином. – А как вы докажете, что у вас снайпер? – Прострелить тебе голову? – ласково спрашивает Николаич. Сзади, от фуры, очень к месту бахает приглушенный выстрел. – Что там у вас? – спрашивает по рации Николаич. Выслушав ответ, информирует: – Зомби подошел, упокоили. – Хорошо, раз так обстоит дело, со снайпером, – уберем оружие. Только вы первые. У вас же снайпер! – Лады. – И в рацию: – Мы здесь убираем оружие, внимание – пока собеседники свое не уберут! Повинуясь знаку Николаича, берем оружие «на ремень». Немного помедлив, то же делают и жилеты. Николаич с опером подходят к ним. Мы с Сашей поворачиваемся спинами друг к другу – он по-прежнему контролирует жилетов сбоку, а я уже на автомате прикрываю тылы. Правда, слышно все отлично, а еще замечаю, что Николаич и Дима стоят так, чтоб не перекрыть линию стрельбы ни нашим на фуре, ни нам с Сашей. – Итак, вы кто? – Отряд самообороны гаражного кооператива! – Сильно. А зачем дорогу перекрыли? – Ну эта… проверять, кто тут мимо нас едет. – И кто мимо вас едет? – Да вот хоть и вы… – Мутное какое-то объяснение. А жилеты эти зачем? – Это после того, как с зомби в гаражах возились. Одного нашего подстрелили случайно, сумрачно было – за зомби приняли. Вот и надели, чтоб своих видеть. – А кто подстрелил? – Да сами и подстрелили… Кому же еще. – Старшой! Тут какие-то невнятные покойники! – Это Надежда с той стороны дороги. – В смысле? – В смысле и здесь на расстрел похоже. – Ваших рук дело? – Н-нет… Мы никого живых не убивали… Ну кроме того, нашего… Эти здесь уже лежали, когда мы из гаража осмелились вылезти. – А долго собирались? – Сегодня впервые. Еда у нас кончается. Думали разжиться. – Ну-ну… Дима, что скажешь? – Очень не хочется, но можно провести по усеченной программе следственно-розыскные мероприятия. А доктор обеспечит судмедэкспертизу… Еще нужна пара понятых. Если эти из самообороны не при делах – одно дело, если разбойничают – другое. – Сколько времени займет? – А это как доктор ковыряться будет. Протокол не ведем? – Не ведем. Доктор, сколько времени понадобится и что сможете определить? – Прижизненность ранений и причину смерти, также калибр, если огнестрелом пользовались. Ну если в темпе, то минут пятнадцать. – Давайте. – И тут Николаич ловко берет на мушку одного из самооборонцев. Стоявший рядом Вовка так же моментально тычет стволом ППС в ребра другому. Я не успеваю открыть и закрыть рот, а уже все трое в жилетах обезоружены, и Дима ловко охлопывает их в поисках дополнительного оружия. Надя одобрительно на это смотрит. Оставив под присмотром Николаича и Вовки задержанных, выдвигаемся к ней. Она стоит рядом с тремя лежащими рядком трупами. Все трое – молодые ребята, одеты в гражданскую одежду, но коротко стриженные головы заставляют думать о военнослужащих. Дмитрий бурчит под нос: Мы с Тамарой ходим парой, Понятые мы с Тамарой. Потом смотрит на нас с Надей и бухтит: – Не топчитесь на участке местности, где произошло событие, в отношении которого имеются данные о возможном наличии в нем признаков преступления. – Шутишь? – недоуменно спрашивает Надежда. – Статическая стадия осмотра заключается в изучении обстановки места происшествия без нарушения ее первоначального состояния. Так положено. Начнете топтаться – исказите картину. – Нет, это он не шутит, он это серьезно, – озадаченно заключает медсестра. И смотрит на описывающего круги по спирали мента с некоторым суеверным уважением. – Сильное колдовство, – отвечаю я ей. Пару раз я присутствовал на подобных мероприятиях, поэтому не удивляюсь. На одном из них была пьяная драка и уже все виновные были задержаны. Место, где до начала драки участнички играли в домино и «совместно распивали спиртные напитки» (как суконным языком протокола именовалось это веселое действо) и где, нелепо свисая через лавку головой под стол (к валявшимся там костяшкам домино, стакану и почему-то вилке), лежал уже холодный пострадавший, никак не охранялось. Менты вели себя довольно легкомысленно и уж никак не напоминали священнодействующего Дмитрия. Тогда видно было, что действуют работнички проформы ради. А на втором месте преступления, там да, на меня рявкнули сразу с двух сторон – и следак, и мой же собственный учитель, стоило мне только начать движение в сторону тела. Там видно было, что следователи и ходят осторожно, и изучают все внимательно, и не перешучиваются, и вообще – работают. Я-то хотел, как учил меня мой же стоявший рядом профессор, проверить, – может быть, жертва еще жива. Но школьница была мертва – те же менты это уже проверили. Да и сложно было девчонке выжить, когда ее изнасиловал, задушил, а потом, уже в мертвую, забил два кола некий сукин сын. Потом как-то я встретился с тем самым следаком. Поговорили о том о сем – следак уже работал охранником, слиняв из добиваемой правозащечниками милиции, и время потрепаться у него было. Сукина сына взяли. Оказалось, что за ним был шлейф аналогичных преступлений – доказано было еще три подобных эпизода. А потом оказалось, что он, горемыка этакая, невменяем и его, несчастного, надо лечить, холить и лелеять, а не сажать, и уж тем более никак не стрелять. Рассказывая это, следак аккуратно переместился ближе к урне и несколько раз ожесточенно плюнул в нее, чтоб не пачкать пол. – Ну может, его там залечат, – безнадежно протянул я. – Ага… Как Джумагалиева. Помнишь такого людоеда? – Помню. – Так вот, полечили полгодика и выпустили. И хрен знает где он сейчас шляется. И таких примеров десятки, если не сотни. Я сейчас одного бы хотел… – Чего? – Чтоб все эти упыри девчонок ели не у простых людей, а у правозащитников. Это бы здорово либералам мозги прочистило. Я уже увольнялся, когда приехала куча референтов – у столпа нашего правозащитного движения кошелек подрезал кто-то. Сумма смешная, всего шесть тонн зеленых на карманные расходы. Но жалко ему ее до слез и рези в животе. И вопиет о мщении наглым ворам, вплоть до пожизненного! Даже работать не может, по причине чего правозащитная деятельность в опасности! А у меня на руках четыре свежие мокрухи и еще разной дряни такого же уровня куча. Сейф не закрыть. |