Книга Плененная горцем, страница 12 – Джулианна Маклин

В этот момент в пещеру вошли два горца, которых они встретили в поле. Мясник бросил одеяло высокому рыжеволосому и веснушчатому горцу.

— Мы уезжаем, — сообщил ему он. — Собирайте вещи. Встретимся на закате в долине Элчайг.

Горец начал скатывать одеяло, зелеными глазами внимательно изучая Амелию.

— Она поедет с нами?

Он кивнул ей.

— Меня зовут Гавин. — Он махнул в сторону своего товарища. — А этого уродца зовут Фергус.

Фергус громко рыгнул и блеснул кривоватой, не предвещающей ничего хорошего ухмылкой, которая заставила ее вжаться в меховую подстилку.

— Он просто завидует моей сексуальной привлекательности.

Встревоженная до глубины души, Амелия поднялась на ноги, решив быть начеку и не упускать из виду никого из окружающих ее мужчин. Она молча смотрела, как мятежники выносят из пещеры все свои пожитки и припасы. Они двигались быстро, но без лишней суеты. Амелия стояла, прижавшись спиной к холодной стене пещеры и стараясь не привлекать к себе внимания.

Мясник перебросил седельные сумки через плечо и подошел к ней.

— Пора.

— Да.

Схватив девушку за локоть, он повел ее к выходу из пещеры.

Стараясь успевать за его широкими шагами, Амелия глубоко вдыхала пьянящий воздух. Клочья клубящегося тумана струились вокруг скалистых вершин окружающих холмов, и она ощутила, как ее кожа леденеет от их влажных прикосновений.

Мясник седлал своего коня, пока его спутники укладывали припасы в мешки и сумки. Амелия разглядывала суровый пейзаж, одновременно высматривая светловолосого горца по имени Ангус, но тот как будто растворился в дымке. Эти шотландские мятежники были неуловимы…

— Перед тем как мы отправимся в путь, тебе необходимо облегчиться, — обратился к ней Мясник. — Вон за той скалой. Только не вздумай попытаться сбежать.

Он указал на гигантский валун и отвернулся.

Я сплю и вижу кошмарный сон! Если бы я только могла проснуться.

Несколько минут спустя она вернулась туда, где ее ожидали мужчины.

— Мне следует связать твои запястья перед дорогой?

Ее похититель насмешливо приподнял брови и сунул в седельные ножны мушкет.

Она коснулась ссадин на своих запястьях. Они еще не зажили и очень болели.

— Нет, не надо, — покачала головой Амелия.

— Воспользуйся шансом заслужить мое доверие, — посоветовал ей Мясник. — Но если ты меня разочаруешь, мне придется тебя связать и заткнуть рот кляпом и держать в таком состоянии, пока не убью твоего возлюбленного. А с учетом того, куда мы сейчас направляемся, это может произойти нескоро.

Она бросила взгляд на вершины гор и содрогнулась.

— Я не буду пытаться убежать. Даю слово.

— Но можешь ли ты верить слову англичанки? — спросил Фергус, запрыгивая на спину своей лошади и поправляя рог с порохом у себя на боку.

— Я могла бы сказать то же самое о вас, шотландских мятежниках, — коротко бросила Амелия.

— Полегче, — предостерегающе пробормотал ей на ухо Мясник, хотя, судя по голосу, его позабавила ее реплика. — Не стоит вступать в политические дебаты с Фергусом. Он размажет тебя по земле.

Дункан обхватил ее талию своими большими ладонями, но Амелия ударила его по рукам.

— Я умею садиться на лошадь, — заявила она. — Незачем каждый раз подбрасывать меня, как ребенка.

Мясник поднял руки и с насмешливым видом попятился от девушки.

Как только он предоставил ей достаточно пространства, она поставила ногу в стремя и села в седло. Мясник забросил щит на спину и вскочил на лошадь позади девушки.

— Я думал, что порядочные английские леди ездят только в дамских седлах, — тихо сказал он ей на ухо, — потому что они предпочитают плотно сжимать ноги.

Почему он постоянно говорит ей такие вульгарные вещи?

И почему он должен каждое слово выдыхать ей в ухо, как будто делясь какой-то интимной тайной?

— Как ты уже знаешь, — ответила она, — мой отец был полковником и служил в армии. Думаю, он хотел бы иметь сына. Но поскольку сына у него не было, то, когда я была маленькой, я имела возможность играть в драгунов, что и делала с огромным удовольствием, к большой досаде моей матери.

— Он научил тебя ездить верхом, как солдат?

— В числе прочего.

— Я буду иметь это в виду.

Он развернул лошадь в сторону, противоположную той, откуда они приехали, в то время как Фергус и Гавин умчались на восток. Каждый из них избрал свой собственный путь в долину Элчайг. Амелия не сожалела о расставании с ними. Она знала их еще меньше, чем Мясника, который, к ее немалому удивлению, до сих пор не причинил ей никакого вреда, хотя ничто не препятствовало ему это сделать. В остальных она тем более не была уверена.

Но, подняв голову, она увидела Ангуса. Он наблюдал за ними, сидя на своей светло-серой лошади, почти незаметной на фоне большой округлой скалы. Свой плед он накинул на голову и плечи наподобие капюшона, и ветер теребил концы его длинных золотистых волос, словно блестящие невесомые ленты.

— Вон там твой друг, — подозрительно произнесла она.

— Знаю.

Она косилась на Ангуса, пока он не развернул лошадь в другую сторону и не скрылся за гребнем горы. Но Амелию не покидало отчетливое ощущение, что далеко он не уедет. На протяжении всего путешествия он будет рядом, наблюдая из тумана, вонзая в нее невидимые клинки злобы и недоброжелательства. Она только надеялась, что он не собирается, улучив момент, задушить ее, когда Мясник утратит бдительность.

Они долго ехали в полном молчании. Лошадь размеренным шагом шла по каменистой тропе, Амелия покачивалась в седле, и ее начало клонить в сон. Она уронила голову на грудь, потом резко ее вскинула, встряхиваясь и изо всех сил борясь со сном. Но тут Мясник накрыл ее лоб ладонью, которая показалась ей удивительно мягкой.

— Положи голову мне на плечо, — произнес он.

Девушка хотела воспротивиться, но от недосыпания у нее кружилась голова, и она решила, что будет разумнее подчиниться. В таком измученном состоянии она все равно ни на что не была способна.

В следующий миг она уже спала, и ей снился бальный зал, в котором играл оркестр и мерцали свечи. Амелия танцевала, и ее окутывал аромат роз и духов. Ее волосы были напудрены, но она накрасила губы чересчур яркой красной помадой и морщилась от боли в ногах. Натертая кожа вздулась волдырями, казалось, что в тесные туфли ей насыпали горячих углей. Преодолевая боль, она танцевала менуэт за менуэтом.

А потом вдруг оказалось, что она летает, подобно птице. Взмывая над верхушками гор, она окуналась в облака. Может, она умерла? Она в раю?