Онлайн книга «Се, творю»
– Монашка несла свой крест с грехом пополам… Давай уж лучше честно. – Попробовала одну. Кажется, в январе… или декабре? В общем, про то, что наши все геномы расшифровали еще в семидесятых, на Аральской бактериологической станции… на острове Возрождения, я правильно запомнила? – Точно. Молодец. – Ты сам в это веришь? – Ох, мать… Сложный вопрос. Так могло быть. Я не знаю точно, было или нет, теперь уж не докопаешься, но – могло. – По-моему, не могло. Где бактериологическое оружие – а где генетика… – То есть тебе не понравилось. – Не понравилось. Ты стал каким-то… – Ну? Договаривай! – Менее добросовестным. Я теперь даже рада, что не смогла тебе осенью рассказать ничего интересного про журанковский проект… Ты бы такого понаписал… – Откуда ты знаешь, что бы я написал? Может, я написал бы гениальную статью и сделал великую передачу с миллионным рейтингом, которая вам бы очень помогла. Кстати, как у вас сейчас? – О чем ты? – О ракете вашей. – По-прежнему. Кризис… – А вот я слышал, возобновились работы на новом стенде. Лазеры завозите зачем-то… – Кто тебе сказал? – Слухом земля полнится, Наташка… Думаешь, про вас все забыли? – Я об этом вообще не думаю. Полнится так полнится. Секрета никто особо не делает, просто не хочется болтать раньше времени. Это все с плазменным облаком возня. Железо-то не проблема, в конце концов. Журанков говорит – будут пробовать лазерный поджиг и лучевое оконтуривание плазмоида. Изменяемая аэродинамика, управляемая. – На это можно сослаться? – Да пожалуйста. На передачу все равно не потянет. Ничего еще не включалось ни разу, а то я бы знала. Пока – монтаж… – На передачу не тянет, а вообще интересно, может, и пригодится. Давай по второй – за журанковский успех. Честно. – Грех не поддержать. – Если бы ты не поддержала – я бы заподозрил, что ты его не любишь. – Провокатор. – Кто так пьет за успех любимого? Большими глотками! – На! – То-то… По мне не скучаешь? – Степушка, ну не надо, а? – Хорошо. Так и быть. Добрей меня и смирней – не найти. Ладно. Начнем священный русский месяц драбадан. – Ох… Смотреть страшно. Степка, это ж виски, а не вино! – Ты знаешь, я заметил. Во-первых, вкусно, а во-вторых, проясняет мозг. Нет, правда – работается лучше. Ну, если не перебарщивать, конечно. А как иначе начать драбадан? У мусликов – рамадан, а у нас – драбадан, и посмотрим, чья возьмет. – А зачем, чтобы чья-то брала? – Ты что, мать? С дуба рухнула? Нам на одной планете с ними не жить. – Что-о? – Они же все фанатики. С виду вроде нормальные, две руки, две ноги – а на самом деле за своего Аллаха, чуть что, просто глотки рвут. Люди для них пыль, главное – Аллах. – Господи, Степка, какой «КамАЗ» тебя переехал? – Помяни мое слово… – Нет, давай лучше вернемся к нашим баранам. – Лучше к нашим козлам. – Степ, ты можешь хоть несколько минут не стараться острить? – Да я и не стараюсь. Оно само получается. Я от рождения очень остроумный. Правда, в знаменитости все равно не попал. Не то что этот ваш теперешний приятель Бабцев. Но я-то в клеветниках России не состоял, приводов в Европу не имел – никудышная анкета. С такой в люди не выбьешься. Приходится менять мир под себя, иначе никак… – Да ладно тебе, Степка. Это уже сто лет как спето: однажды он прогнется под нас. А что касается Бабцева, я и сама не понимаю. Он, правда, как-то зачастил. Неприятно. Но что тут сделаешь – сын. Ну, почти сын, больше десяти лет он был Вовке отцом. Коллизия правда сложная, не приведи бог, особенно когда все хотят быть порядочными и добрыми. – Во-во. С подонками мы всегда добрые. Наверное, потому, что это лестно для нас самих. Вот быть добрыми по отношению к тем, кто нам ничего худого не сделал – это как-то мелко, правда? Русь проклятая моя… Все навыворот. – Понимаешь, он с Журанковым даже сдружился. Сейчас, правда, не появляется – Вовка в армии, предлога нет… Но с Журанковым они переписываются. Представляешь? Я и вообразить не могу – о чем. – Мало я ему тогда засветил. Надо было вовсе глаз выбить. Смотри, Наташка, а вдруг он шпион? Обхаживает твоего благоверного, а по ночам демократам своим в Лэнгли – тук-тук, тук-тук… – Тьфу на тебя. – Шучу. Давай за Вовку вашего. – Давай. – Чтоб ему легко служилось… До дна давай, Наташка! За ребенка – до дна! Вот молодец… Эй! Эй, командир! Организуй еще графинчик! Как говорил Шарапов – я тут у вас долго буду сидеть… А что, Наталья, извини за нескромный вопрос – ты своему Журанкову-то рожать еще не надумала? – Отстань, дурак. – Ну почему сразу дурак? – По кочану, по капусте. Лучше ты мне сперва ответь все же: тебе лажу эту про былое величие гнать не совестно? – Это не лажа!! – Тише, Степушка, тише… Не волнуйся так, не стучи кулаком… Сок вот пролил… Ну прости, я грубо ляпнула… – Это не лажа!!! – Ты уже пьянеешь. Вот горе-то… – Это красивые сказки! – Степушка, красивые сказки – это про то, что, может быть, будет. А про то, что якобы было – это вранье. – Кончай свою академию. Теоретики хреновы. Языком масла не собьешь, поняла? Людей нужно чем-то увлечь. – Враньем? – Только вранье может быть красивым, Наталья. Только вранье… Только враньем можно увлечь. Командир! Я же просил – графинчик! Я просил? Я просил!! А ты где бродишь, халдейская морда? – Степа, тише… – Наташка… Наташка, давай потанцуем. Вот, слышишь, медляк пошел… – Степа, нет. Нет. Ты обниматься полезешь, я же чувствую. Ты вон уже какой… И что мне тогда делать? – Что захочется, то и сделаешь. – Мне захочется быть верной Журанкову. И мне захочется не обижать тебя. – Легко решаемое уравнение. Тело – мне, душу – мужу… Сидеть, я шучу! Между прочим, вы сами виноваты. Я так хотел, чтобы первая моя передача была про этот ваш самолет орбитальный. Так хотел! Кто мне замысел поломал? Твой Журанков. Не могу, нельзя, нечего показать… Кто отказался меня провести в цех? Ты. Ах, как же я подведу Костеньку, нельзя без его ведома… С этим ублюдком переписываетесь, с американской подстилкой этой, а я – алкаш у вас бездарный, да? А я внедорожник купил! Там сиденье шире твоего дивана! Я помню твой диван – так вот шире! А ты со мной даже потанцевать брезгуешь! Шмара! Вы все предатели! Предатели!! |