Онлайн книга «Се, творю»
– Ну, говори. – Сначала ты поговори. Хочу знать твои жизненные планы. Вовка фыркнул. – Ну, как… – поведал он потом. Сразу, видимо, понял, что отцу такого ответа маловато, и в качестве жеста доброй воли решил конкретизировать: – Вот еще повкушаю радостей дембеля… Знаешь, па, я вообще-то законтрактоваться хочу. – Опаньки! А мама знает? – Нет, конечно. Что я – псих? Сначала сделай – потом скажи женщине. – Интересная мысль. А вот объясни мне… Ты чего к службе-то так прикипел? – Да не то что прикипел. Не, па, я не фанат милитаризма. Если ты об этом. Я ж не шагистикой беспонтовой занимаюсь. Я оператор высокотехнологичных систем связи… Математика твоя очень пригождается, кстати, большое тебе сыновнее спасибо. – Большое отцовское пожалста. – Слыхал, какое внимание сейчас техническому уровню управления? Журанков усмехнулся. – Не слыхал, но догадываюсь. – Ну, вот. А потом, знаешь… Вовка умолк и принялся, глядя только на кончик ножа, сосредоточенно намазывать на бутерброд масло. Здесь, в глубине страны, даже самый худший враг – это всего-то должностная мразь, обезумевшая от потуг стать миллионером уже к концу недели. Или разожравшийся и обнаглевший до полного садизма ментяра… А есть настоящие враги. Им надо просто противостоять. От них надо просто защищаться. И все время быть наготове, что тебя или взорвут, или пристрелят. И иметь железные нервы. Это адская работа. Работа не для всех. Кто-то должен ее делать. Но скажи такое вслух – получится только треск высокопарный. Лучше даже не заводиться. Тем более есть и другая причина. Вот об этом можно. Это и правда надо как-то разрулить. Продолжая глядеть на нож, Вовка сказал: – Мне иногда кажется, что я вам с тетей Наташей мешаю. Журанков ошалело вытаращился, всем телом откинувшись на спинку стула так, будто у него перед лицом махнули горящей головней. – Ты что, с ума спятил, ребенок? – Только не кипятись, батька, я серьезно. По-мужски. Я даже не знаю, как ее называть теперь. Когда она начала тут жить, вроде привык говорить тетя Наташа, и ничего. А сейчас… Старше стал, что ли… Или не знаю. Не поворачивается язык. Какая она мне тетя? А называть ее Наталья Арсеньевна – тоже как-то глупо. В одном доме живем, под одной крышей… Она близкий человек. Она тебе… это… Вовка покраснел и не договорил. – Да-а, – потрясенно протянул Журанков. – Какие у тебя духовные метания, оказывается, происходят. А я и не знаю. Недоглядел… – Ну, я старался не засветиться. Но честно тебе говорю: я ее стесняюсь. – Понимаю. Но тогда уж будь честен до конца, сынище, – это не ты нам мешаешь, а она тебе. Так? Вовка резко распрямился и глянул Журанкову в глаза. – Нет, па, – твердо сказал он. – Я сказал именно то, что сказал. То, что есть. – Ну, тогда можешь быть спокоен. Я тебе рад, и Наташа относится к тебе с уважением и симпатией. А что в один нужник ходим – да, так жизнь устроена. Но вот насчет как вас теперь называть… Получается, это проблема? Не знаю, что посоветовать. Но вообще говоря, сын, она по возрасту к тебе ближе, чем ко мне. Может, ты ее просто Наташей будешь звать? – Ну, нет, – ответил Вовка и принялся наконец за еду. Сказал с набитым ртом: – Прости, па, это дурацкая идея. – Может быть, может быть… Тогда остается только гражданка Постригань. – Смешно, – согласился Вовка, сглотнув и вежливо улыбнувшись. – Еще можно как в старом кино: товарищ Наташа. Хочешь? – Могучая идея, – согласился Журанков. – Но почему-то она меня не греет. Ох, черт, времени-то уже сколько… Все утро выправляем имена! – Беги, ладно. Я посуду помою. – Да не в том дело… Я к своему-то разговору еще и не приступил. – Так приступай… Журанков помолчал. Вовка, выжидательно глядя, жевал и прихлебывал. – Но это тоже важная тема, – проговорил Журанков. – Важней всего погода в доме… Скажи честно, сын: тебе-то Наташа не в тягость? Некоторое время Вовка продолжал жевать и прихлебывать, будто не слышал вопроса. Потом вдумчиво проглотил и сказал: – Ну что ты хочешь от меня, па? Она хорошая. Это раз. Я правда так считаю, не подлаживаюсь. Второе: мне действительно нравится, как она на тебя смотрит. Я бы хотел, чтобы на меня девушка так смотрела. Третье: мама мне все равно ближе и всегда будет ближе. – Ну, это вообще не обсуждается! – почти вспылил Журанков. – Это и ежику понятно! – Если бы ты с тетей Наташей встречался где-нибудь типа в охотничьем домике, а здесь мы жили втроем с мамой – конечно, мне было бы нормальней. Но я же знаю, что это невозможно. А вздыхать о невозможном – знаешь, я уже вырос. Тем более, подумал Вовка, что у мамы все равно тоже этот новый. Вроде неплохой, кажется, но он-то мне совсем параллельно. Вовка иногда невольно задумывался о родаках и только руками мысленно разводил: ну и накуролесили. А еще взрослые называются. Всех бы выпорол. Но нельзя, и потому лучше всего – опять от них в казарму. Пусть уж радуются второй молодости. Хотя после вчерашней встречи… Нет уж. После вчерашней встречи – тем более подальше отсюда. Язычок там острый, а интеллект, похоже, такой, что хлебом не корми – одними приколами сыты будем. Перед такой позориться – это уже вообще. – Отец у тебя, наверное, так и не вырос, – грустно сказал Журанков. – Я где-то по полдня о невозможном вздыхаю… – Шутить изволите, ваше превосходительство. Ну, в общем, все. Говори, чего хотел. А то опоздаешь к своему чуду техники. – Не опоздаю, – задумчиво сказал Журанков. – Без меня не начнут, без меня – просто некому. Но поговорить я с тобой хотел как раз о нем. О чуде… Вовка перестал жевать. Потом проглотил, что было во рту. И после отчетливой заминки отложил недоеденный бутерброд. – Знаешь, па… – тихо сказал он. – Ты мне тогда про свой ракетоносец так задвинул… Я его потом сто раз во сне видел. Я никогда ни одну игрушку в детстве для себя так не хотел, как твой орбитальный самолет для страны. Сколько с тех пор прошло? Я теперь к глюкам хуже стал относиться. Слишком много реальных бед, чтобы еще и за фантазии переживать. Двигаешь свою науку – ну и двигай, если нравится. Но мне не впаривай. – Слова не мальчика, но мужа, – немного помолчав, ответил Журанков. – А как ты думаешь, сын, твоя эта… как ты выразился… высокотехнологичная система связи – она сразу, как железный гриб, под деревом выросла, а твой полковник ее нашел и в лукошко положил? Или все-таки сначала она появилась у какого-то суслика в башке в качестве фантазии? |