Книга Гимн перед битвой. Предвестник шторма, страница 100 – Джон Ринго

— Есть, сэр. — На лице рядового кровь сейчас смешивалась со слезами. — Если бы только нам удалось сделать больше!

— Когда делаешь все, что в твоих силах, большего сделать невозможно, сынок. Мы сдерживали их всю ночь, сдерживали их дольше, чем экспедиционные силы на Диссе. Сожалеть стоит лишь в случае, если ты отдал не все силы.

— Так точно, сэр.

— Удачи.

— Есть, сэр.

Тед Кендалл поднял свой УОП и потрусил в темноту.

* * *

— Мэм, — сказал подполковник Робертсон, протягивая сверток последней матери, входящей в бункер. — Я бы хотел, чтобы вы взяли это с собой. Когда займете свое место, просто положите его куда-нибудь и больше не трогайте. Он заминирован на случай, если послины попытаются его открыть, но не повредит ничего за пределами коробки, когда сработает.

Шари озадаченно смотрела на сверток, раздумывая, как управиться с ним, одновременно держа Келли на руках.

— Я отнесу его с ней вниз, сэр, — сказала женщина-пожарник, которая несла Билли. — И позабочусь положить его в безопасное место.

— Это отчет об обороне и цвета подразделения. Знамя, вы понимаете?

Пожарная кивнула, ее глаза увлажнились.

— Да, сэр.

Шари также кивнула.

— «В предзакатных лучах» [64] , да?

— Это звучит странно…

— Вовсе нет. — Шари указала подбородком на входящую в бункер очередь. — Где же еще такому случиться?

— Что ж, — сказал подполковник Робертсон и поднял свою винтовку, — вам лучше поспешить туда. — Он оглянулся через плечо на внезапный треск очереди со стороны запада. — Осталось уже недолго.

Шари поспешила, как могла, вверх по ступенькам. Они были сделаны из перфорированного стального листа, но множество прошедших по ним ног нанесли толстый слой грязи, и ступеньки стали скользкими.

Она миновала первый уровень, где военные инженеры и гражданские рабочие приваривали последние стальные детали, и остановилась на покрытом грязью нижнем уровне. Вокруг нее вздымались бетонные стены, покрытые конденсатом от дыхания множества людей, вода ярко блестела в свете множества строительных ламп.

Женщина-пожарник взяла у нее спящего ребенка, пригнулась и прошла через низкое отверстие. По обе стороны лихорадочно работали инженеры, укрепляя спешно возведенные вокруг отверстия стены и обваривая их стальным прокатом. Шари последовала за пожарной и вошла в большой подвал.

Вдоль стены по левую сторону шел ряд закрытых отверстий, видимо, для выпускных патрубков насосов. Пятидесятифутовый бетонный погреб напоминал склеп, женщины и дети после инъекций гиберзина были похожи на трупы в свете фонарей на головах у медиков. Тела лежали по всему длинному помещению с низким потолком, дети по возможности на возвышениях, но в остальном без особого порядка. Распростертые конечности, полуоткрытые рты и неподвижные глаза заставили Шари остановиться на мгновение, но пожарник, стоящий сразу за отверстием, уже привык к такой реакции и несильно, но твердо потянул ее вперед.

— Они только спят, правда, — сказал он с гримасой робота, которую он, видимо, выдавал за улыбку. — Это гиберзин придает им такой вид.

Шари быстро отошла в сторону и прижала Сюзи к себе, оглядывая предполагаемую могилу расширившимися глазами.

— Пощупайте пульс, если хотите, — сказал пожарник, который взял Билли и понес его в передний угол.

Она наклонилась и прикоснулась к шее ближайшей женщины лет сорока с лишним, хорошо одетой, словно служащая банка. После долгого и пугающего мгновения, когда артерия на шее оставалась вялой, Шари почувствовала один сильный толчок пульса, затем снова ничего.

— Гиберзин действует, — сказала пожарная, которая прошла впереди нее. Она мягко отняла протестующую Сюзи и милосердно усыпила ее. Движение было отработано до автоматизма к этому времени. — Радуйтесь этому.

— Кэрри, — сказал пожарник у двери, протягивая руки. Пожарная обняла своего соотечественника и похлопала его по спине.

— Прости, приятель.

— Да ладно, ты просто наделай еще много хороших ребятишек, о’кей?

— Ага. Не подкачай.

— Ни за что.

Пожарник нырнул в отверстие и исчез.

Кэрри повторила пантомиму с другим пожарником, затем рабочий в каске прислонил к отверстию стальную плиту. Когда погасла последняя вспышка сварочного аппарата, две женщины остались наедине с лежащими повсюду телами.

— Что ж, — сказала пожарная, — похоже, вам досталась короткая соломинка.

— Что? — переспросила Шари, выискивая место, куда лечь и которое не было занято чьей-либо частью тела.

— Они решили, что на каждом уровне должно быть несколько бодрствующих людей. Вы вошли последней, а у меня где-то там десятилетняя дочь. — Она махнула рукой в сторону лежащих тел. — Так что мы будем иметь удовольствие дождаться и увидеть, кто найдет нас первым.

За стеной похожий на шум дождя звук возвестил о первом высыпанном кузове земли, хоронившей их заживо.

* * *

Когда звук автоматной очереди раздался всего лишь из-за пригорка, где располагался командный пункт саперов, до Уэнди дошло, что именно Томми насвистывал сквозь зубы. Она узнала мотив последнего хита поп-музыки. Про певицу говорили, что она испытывает кризис середины жизни, и песня представляла собой спокойную изысканную композицию о ее отношениях с мужчиной, достаточно молодым, чтобы быть ее сыном.

Дива не была особой эксгибиционисткой, поэтому стихи имели только легкую двусмысленность. Суть арии была, однако, вполне ясной.

— Вы, парни, когда-либо думаете о чем-нибудь другом? — раздраженно спросила она.

— Когда-то давно провели исследование, — невозмутимо ответил Томми, продолжая смотреть туда, откуда слышалась отдаленная стрельба, — в котором некие психологи установили, что мальчик-подросток в среднем думает о сексе каждые пятнадцать секунд. Есть старая шутка о двух пареньках, которые услышали про это и задумались, о чем же им тогда думать остальные четырнадцать.

Уэнди прыснула в ответ.

— Кроме того, — продолжал он, — насилие и секс неразрывно связаны, по крайней мере у мужчин. Во время актов насилия и при сексе выделяются одни и те же эндорфины и гормоны, воздействуют на одни и те же участки мозга, и одно имеет склонность перекликаться с другим. И не говори мне, что ты не думаешь сегодня о сексе больше, чем обычно.

— О’кей, — она подумала об этом, — ты прав. Так почему?

— Я не знаю. Думаю, на этот счет есть много теорий. Стремление к выживанию — скажут дарвинисты. Реакция отрицания смерти — скажут философы. Шутка матери-природы. Выбирай, что нравится.