Книга День револьвера, страница 3 – Андрей Уланов

Впрочем… на первый взгляд, конечно, все гоблы на одно рыло, в смысле, одинаково уродливы. Но сейчас, вдоволь наглядевшись, я решил, что морда у моего нового «приятеля» малость посимпатичнее, чем у его покойных друзей. Да и шкура посветлей и не столь бородавчатая.

— Эй, а ты, случаем, не полукровка?

— Нет.

Я не поверил.

— Квартерон.

— Понятно, — кивнул я. — Ну а имя у тебя есть?

Задав этот вопрос, я немедленно пожалел об этом. Если собираешься кого-то пристрелить в самом ближайшем будущем, не стоит узнавать его имя. Даже когда это всего лишь гобл.

— Есть, — неохотно произнес гоблин. — Только ты его все равно не запомнишь, а если запомнишь, то произнести правильно не сможешь. Называй меня просто — Толстяк!

* * *

До города оставалось полмили, а сил у меня не оставалось вовсе — пока я не увидел первый скелет.

Это была женщина. Наверное. По крайней мере костяк был наряжен в когда-то голубое ситцевое платье, а череп обрамляли длинные светлые волосы. Скелет обнимался с кактусом, точнее, не обнимался, а… в общем, выглядело это весьма непристойно. Второй костяк, в лихо скособоченном котелке, висел на соседней акации, а еще несколько скелетов поменьше смутно белели сквозь кустарник.

То еще зрелище — я с трудом удержался от вопля, взамен припомнив пару любимых оборотов дядюшки Айвена и адресовав их быстро темнеющему небу.

— Это, — то ли гобл понял ругательства буквально, то ли ему просто поболтать захотелось, — те, кто не успел к закрытию ворот. Их здесь много.

— Вижу.

Даже я мог уверенно сказать, что когда-то костяки были переселенцами. Очередные идиоты, поверившие в сладкоголосый бред правительственных агентов о совершенно свободных землях к западу от Миссисипи. Большинство из них — у кого имеется хоть пара унций мозгов — поворачивает еще до Пограничья, но всегда находятся и те, кто сочтет добрый совет за злую шутку. Господи, упокой их души, раз уж никто не озаботился упокоить их бренные останки.

— Сволочи, — пробормотал я. — Могли б уж и похоронить.

— А они пытались, — тут же откликнулся гоблин. — Ну эти, из города. И на следующее утро все скелеты на прежних местах стояли. Это кости, ы-ы-гы, даже в освященной земле так просто не улежат. А священник здешний — хиляк, — гобл добавил еще несколько весьма образных эпитетов, — не может перед своим борделем… ы-ы-ы, я хотел сказать, даже церковную ограду еле-еле поддерживает.

— Ну, а некромантов здесь нет, что ли?

— Есть, как не быть, — фыркнул Толстяк. — Ажно трое. Только ни один из них без предоплаты даже муху дохлую не поднимет. Были б это приличные покойники… а этих и не заклясть нормально.

Про то, что в Пограничье на использование неупокоенных работников смотрят сквозь пальцы, я уже знал не только по слухам. В штатах бы уличенному в подобном деянии колдуну светил крупный штраф, а то и лишение лицензии на практику. Но этой территории до нормального штата, как от Бостона до Лондона на каноэ, а пока закон здесь — прерия, а прокурор — койот, как сказал мне один из завсегдатаев бара в Малкольм-Сити.

Только не сыщешь дураков брать такого работника. Послушного, не требующего еды, питья, одежды и сна, но при этом еще и способного в любой момент разорвать заклятье повиновения, как подгнившую веревку, — и снести с плеч хозяина то, чем по скудоумию и жадности не воспользовались в момент покупки. В округе наверняка хватает и более смирных покойников.

Обернувшись, я краем глаза заметил какое-то шевеление в зарослях. Скорее всего, ветер. Которого почему-то совершенно не чувствуется на дороге.

— Шагай живее.

— Что, бледношкурый, проняло? — Гобл и не подумал выполнить приказ, а наоборот, замедлил шаг. — Не трясись, эти кости не опасны, пока не взойдет полная луна.

— Я не трясусь! — соврал я. — Сапоги жмут.

— А хочешь бояться, — словно не услышав, продолжил Толстяк, — бойся того, кто их оставил.

— Это кого же?!

— Ы-ы-х! — гоблин довольно икнул. — Этот вопрос местные себе уж который вечер задают. Добро пожаловать в Погребальнец!

Последняя фраза не являла собой плод гоблинской фантазии — она была криво намалевана красным поперек деревянного щита справа от дороги, и в лучах заходящего солнца казалась особенно зловещей.

Впрочем, на карте здешнего участка Пограничья, которую я битых два часа изучал на вокзале в Гимли-Крепьстоуне, значились два Ада, три Рая, целых четыре штуки Новых Небес и одно Чистилище. Ну, а всякие Эдемские сады и Могильные Камни на той карте были представлены, что называется, в широком ассортименте. Юморок с душком. Я потихоньку начинал к нему привыкать — что, конечно, вовсе не значило, будто местные шутки стали мне нравиться.

— Мрачное местечко, должно быть?

— Дыра как дыра, — гоблин сплюнул. — Видал я места получше, видывал и паршивей. Вторых было маловато.

Я с трудом удержался от дежурного: «врешь ты все!». Этот гобл явно был не прост — слишком уж он членораздельно, правильно и, бизон его залягай, умно изъяснялся по-человечески.

К тому же мы почти дошли до ворот.

— Ста-а-ять!

Тягучего южного акцента в этой фразе хватило бы на троих.

Я остановился. А гоблин подошел вплотную к воротам, развернулся и от души пнул калитку. Единственным видимым результатом стало брызнувшее из косяка небольшое облачко то ли пыли, то ли трухи. Выждав пару секунд, зеленошкурый повторил процедуру, и на этот раз я услышал весьма подозрительный треск.

— Выломаешь калитку — повешу в проеме твою шкуру, — пообещали с той стороны.

Угроза была, на мой взгляд, вполне уместной. В отличие от стены, вполне типичной для здешних мест, — глина, много солнца и толика армейской саперной магии, сочетание, с трудом прошибаемое даже ядрами, — ворота представляли собой дощатую конструкцию весьма хлипкого вида.

Гобл заржал.

— Джок, да ты прежде сумей приподнять свой зад хоть на дюйм!

— А?!

Над стеной начало медленно воздвигаться что-то пыльное и коричневое. Судя по кряхтению, сипению и прочим нечленораздельным звукам, сопровождавшим этот процесс, из-за стены показалась верхушка Вавилонской башни. Ну или хотя бы прапрапрадед всех сомбреро по эту сторону Рио-Гранде.

— Толстяк?! Ну и дела! Ты чего, соскучился по гнилой соломе?!

Вслед за полями шляпы из-за стены высунулось нечто среднее между заходящим солнцем и боровом — большое, круглое, красное, с маленькими глазками, почти затерявшимися среди жировых складок, и щетиной, которой мог бы позавидовать дикобраз.

— Эй, а где остальная ваша банда?! Кривоклык, Дерг-Подерг… и какого этот молодчик тычет в тебя стволом?!

— У нашей банды вышла небольшая размолвка с этим парнем, — сообщил гобл. — Ну и вот.