Книга Отряд скорби, страница 31 – Джерри Б. Дженкинс

— Правда?

— Правда.

Рейфорд почесал в затылке.

— Ну, что ты знаешь обо всем этом? Он слушал меня. Он меня понял.

— Но не смог с этим согласиться, иначе почему он написал это?

Эрл бросил листы в ящик и с грохотом захлопнул его.

— Эрл, до этой роковой ночи исчезновений я был совершенно таким же, как ты и Ник. Я…

— Я все это уже слышал от тебя, — перебил Рейфорда Эрл.

— Я просто хочу сказать, что понимаю вашу позицию. Я чуть было не разошелся с женой, потому что мне показалось, будто она превращается в фанатичку.

— Ты мне об этом рассказывал.

— Но теперь я считаю, что она просто стала настоящей христианкой. Она была права. Она доказала свою правоту!

— Рейфорд, если у тебя призвание проповедовать, почему бы тебе не уйти из авиации и не стать пастором?

— Ты собираешься меня уволить?

— Надеюсь, что мне не придется делать этого.

— Ты хочешь, чтобы я извинился перед Ником и сказал ему, что понимаю, как бестактен я был, оказывая на него давление, впрочем, делал это из самых благих намерений?

— Я бы очень хотел, чтобы все уладилось без каких-либо осложнений.

— Именно это ты и предложил на следующий день?

— Вот именно! Я выдержал все принятые на себя обязательства в соответствии с нашей договоренностью. Я не передал эти бумаги ни в отдел кадров, ни наверх по субординации. Я поставил Ника в известность, что не стану этого делать. Я сказал ему, что сам буду следить за этим и учитывать это в отношениях с тобой как с моим подчиненным…

— Все это не имеет никакого значения.

— Конечно, мы с тобой это понимаем, да и Ник вовсе не тупица. Было похоже на то, что он этим удовлетворился. Я посчитал, что твоя поездка в Даллас на подтверждение квалификации покажет, что ты все правильно понял, сделал нужные выводы и что мы не будем подводить друг друга. Рейфорд кивнул:

— Я и собирался вести себя рассудительно, чтобы больше не ставить тебя в неловкое положение.

— В твоих благих намерениях я не сомневаюсь, Рей. Я ценю их. Но сегодня утром ты снова выкинул номер. Что это тебе пришло в голову, о чем ты думал?

Рейфорд вздрогнул и откинулся назад. Он вытянул руки вперед и положил на стол, ладонями вверх.

— Сегодня утром? О чем ты говоришь? Я думаю, что все прошло нормально, на уровне. Разве я не сдал контрольный полет?

Эрл наклонился над столом и раздраженно посмотрел ему в глаза.

— Сегодня утром ты проделал со своим экзаменатором то же, что проделывал до этого с Ником и другими пилотами, с которыми тебе приходилось летать на протяжении последних нескольких недель, разве не так?

— Ты хочешь сказать, будто я говорил с ним о Боге?

— Да!

— Ни в коем случае! Хотя у меня и было чувство, что я совершаю грех перед Господом, отмалчиваясь. Я вообще обменялся с ним всего несколькими словами. Он держался очень жестко, сообщив мне только, кто он такой и чего он не должен делать.

— Ты не пытался читать ему проповеди?

Рейфорд покачал головой, пытаясь вспомнить, не сказал ли он чего-нибудь такого, что могло бы быть неправильно истолковано.

— Нет, ничего подобного я ему не говорил. Я всего лишь не стал прятать свою Библию. Обычно я держу ее в полетной сумке, но в тот раз она была у меня в руках, потому что я читал ее в микроавтобусе. А ты уверен, что этот донос пришел не от водителя микроавтобуса? Он видел, что я читаю Библию, задал мне несколько вопросов, потом мы с ним поговорили о том, что сейчас происходит.

— Твои обычные штучки!

Рейфорд кивнул. Но он реагировал вполне нормально, я не почувствовал, чтобы отнесся к этому отрицательно.

— Нет, он тут не при чем. Жалоба поступила от твоего экзаменатора.

— Совершенно ничего не понимаю, — воскликнул Рейфорд, — ты ведь веришь мне, Эрл, разве не так?

— Я бы хотел тебе верить, — ответил Эрл. — Не смотри на меня так. Мы с тобой много лет друзья, и мне ни разу не приходило в голову, что ты можешь мне соврать. Вспомнить хотя бы тот случай, когда ты выпил, посчитав, что твой рейс надолго задерживается.

— Тогда я предложил оплатить издержки из-за вызова на замену другого пилота.

— Я это помню. Но что же мне делать в этом случае, Рей? Ты говоришь, что не докучал этому парню. Мне бы хотелось верить тебе. Но ты много раз проделывал эти штучки и со мной, и с Ником, и со многими другими. Я склонен думать, что то же самое ты проделал и сегодня утром.

— Что ж, тогда мне придется поговорить с этим парнем! — воскликнул Рейфорд.

— Ты не должен этого делать!

— Как это? Я не могу посмотреть в глаза моему обвинителю? Эрл, я не сказал этому человеку про Бога ни единого слова! Я хочу с ним поговорить, если уж у меня из-за него неприятности. Я хочу знать, откуда он это взял? Может быть, это какое-то недоразумение? Какие-то жалобы от водителя микроавтобуса? Но я тебе говорю, я совершенно не слышал никаких возражений от него. Хотя, он мог что-то сказать экзаменатору. И вообще, откуда экзаменатор мог знать, что я уже поступал так раньше? Если только он не завелся от самого вида Библии.

— Не могу себе представить, чтобы водитель автобуса каким-то образом мог общаться с экзаменатором. Ты можешь себе это представить, Рэй?

— Я в полной растерянности, Эрл. Не ручаюсь, что я стал бы извиняться, если бы действительно эти неприятности имели под собой почву, но уж точно я не буду извиняться за то, чего не делал.

* * *

Бак вспомнил, как Розенцвейг рассказывал ему, что президент США предлагал приехать для встречи с Карпатиу в Вашингтон, но Николае по своей скромности настаивал, что сам прибудет туда. А сейчас Карпатиу небрежно поручил своему помощнику сообщить президенту, что опоздает. Было ли это сделано преднамеренно? Пожалуй. Он постоянно каждому дает понять, с кем тот имеет дело.

Спустя несколько минут в кабинет постучала и вошла Хетти.

— Мистер генеральный секретарь, — сказала она, — президент Фитцхью посылает за вами свой самолет — флагман Военно-воздушных сил.

— Ах, скажите ему, что это совсем не обязательно, — отвечал Карпатиу.

— Сэр, он сказал, что самолет уже взлетел и предоставляется в ваше распоряжение. Пилот сообщит в Белый дом о вашем вылете.

— Спасибо, мисс Дерхем, — ответил Карпатиу, обратившись потом к Баку: — Какой прекрасный человек. Вам приходилось с ним встречаться?

Бак кивнул.

— Мой первый очерк о Человеке года был посвящен ему.

— В связи с его первым или со вторым избранием?

— Со вторым.