Книга Возвращение Рейвенора, страница 8 – Дэн Абнетт

— Тогда посторонитесь, мистер Ревок, — сказал он.

Дракс снял с пояса псайбер-манок, размотал серебряный шнур и начал медленно раскручивать его. Манок стал издавать слабый, гудящий шум.

— А вот и они, маленькие красавицы.

Джайрус неожиданно откашлялся кровью и открыл глаза. Он посмотрел на небо.

Последнее, что он увидел, — сотни ярких птиц, падающих на него из темноты, взмахивая стальными крыльями. Это было последнее, что он увидел, поскольку начали они с глаз.

Последнее, что почувствовал, — это агонию. Она продлилась добрых шесть минут, которые потребовались металлическим птицам, чтобы содрать всю плоть с костей.

Итак, в конце года 402.М41 мы возвратились на Юстис Майорис, чтобы закончить свою работу.

Прошло уже более двенадцати месяцев с тех пор, как мы в последний раз стояли вместе на поверхности темной, перенаселенной планеты, и теперь мы возвращались инкогнито. Наши враги полагали, что мы давно мертвы. Тем лучше. Тайна осталась нашим единственным настоящим оружием. С момента нашего возвращения всему вокруг предстояло окутаться тайнами и ложью до тех пор, пока смерть не уравняет все и не все сделает бессмысленным.

В последнюю ночь нашего пути я навестил своих товарищей, одного за другим. Это была дань вежливости, которую я платил из уважения к ним. Мне предстояло о многом попросить каждого из них.

Гарлона Нейла я застал за охотой в полосе вечнозеленого леса под жемчужно-белым ледником. Воздух был холодным и разреженным. Вместе с Гарлоном был и Уилл Толлоуханд, и они шли вместе, держа на плечах длинные винтовки.

Я побежал к ним, продираясь через высокую траву, отводя руками стебли. Уилл заметил меня первым. Он обернулся и улыбнулся мне, а затем похлопал Гарлона по плечу.

Уилл Толлоуханд был давно уже мертв. Он прокричал мне что-то, что я не смог разобрать. К тому времени, как я добрался до них, он растаял подобно дыму.

Гарлон Нейл осмотрел меня с ног до головы.

— Вы уже давно этого не делали, — сказал он.

— Знаю, — ответил я.

— Хорошо смотритесь, — произнес он.

— Смотрюсь целым, — ответил я.

Гарлон кивнул. Он был крупным мужчиной, высоким и мускулистым. Круглая голова была выбрита, всей растительности — только узкая бородка.

— Все так плохо? — спросил он.

— Что плохо?

Он пожал плечами.

— Как я уже и говорил, вы давно этого не делали. Должно было произойти что-то плохое, чтобы вы пришли ко мне так. Полагаю, мне известно, о чем вы хотите спросить.

— Известно?

Гарлон снова кивнул.

— Думаю, да. Вы хотите узнать, отправлюсь ли я дальше.

— И?

— Я с самого начала знал, что эта поездка затянется… — Он отвел взгляд, и его задумчивый голос затих.

Очертания вилорогого зверя почти сливались с линией леса.

— Где мы? — спросил я.

— Не помню уже, — пожал плечами Гарлон. — Дюрер или, может быть, Гудрун. Сны часто приводят меня сюда. Хотя в прошлый раз ледник был вон там.

Мы достигли кромки горного озера, прорезавшего стеклянной стрелой вечнозеленый лес. Оно было столь гладким и спокойным, что, подобно зеркалу, отражало деревья, ледник и небо.

И мы, стоящие рядом, тоже появились в нем. Гарлон, широкоплечий, с могучими руками и телом, столь же прочным, гибким и потертым, как и его кожаная броня. И я, такой, каким был в возрасте тридцати четырех лет, целую вечность назад. Чуть пониже ростом, чем Гарлон, чуть более изящного телосложения, с длинными черными волосами, собранными в хвост, и лицом с высокими скулами… именно таким я себя и видел когда-то в зеркалах.

— А как вы выглядите в своих снах? — спросил Гарлон.

— Тебе хочется знать, выгляжу ли я в них так же?

— Да.

— Нет, уже много лет нет, — покачал я головой. — В своих снах я так и живу, скованный и в то же время беспредельно свободный, в темноте. Но думаю, что этой ночью похожу так ради разнообразия.

— Потому что все плохо? Надеюсь, что это не какие-нибудь психологические уловки. Неужели вы надели на себя старую внешность, чтобы напомнить нам, как мы встретились и впервые поклялись в верности? Трудно ответить «нет» в лицо.

— А ты собираешься ответить мне «нет»?

— Босс, мы многое прошли вместе. Через целую уйму поганых вещей. Молох. То дело на Дольсен. Кое-что я и вспоминать не хочу. Неужели в этот раз все еще хуже?

Я помедлил с ответом.

— Возможно.

— А что говорят другие?

— Их я еще не спрашивал. Сейчас мы говорим о тебе.

— И я отвечаю: да. Теперь вы отправитесь к остальным?

— Да.

— Могу я пойти с вами?

Я разрешил ему. Мы разбили зеркало озерной глади на осколки и вплыли в каменную темницу башни на Саметере, где Пэйшэнс Кыс пела колыбельную своим давно потерянным сестрам. Десятилетние Пруденс и Провиденс [1] свернулись клубками в своих кроватях. Ночь за стеной раскалывала электрическая буря.

— Кто эти люди? — спросила Пруденс, указывая на нас.

Кыс резко развернулась. Два серебряных кайна, которыми были заколоты ее длинные черные волосы, высвободились и, кружась, полетели к нам, поблескивая в мерцании свечей.

Я осторожно отбил их в сторону. Даже в снах такое оружие может поранить.

— Что вы здесь делаете? — процедила Кыс сквозь зубы.

Она была высокой, стройной женщиной в середине третьего десятка, проворной и стремительной. Распущенные прямые черные волосы очерчивали бледные щеки и свирепые зеленые глаза.

— Прости нас за вторжение, Пэйшэнс, — произнес я.

— Он пришел, чтобы задать тебе вопрос, Кыс, — сказал стоящий рядом со мной Гарлон Нейл.

— Да?

— Да, — сказал я. — Если ты пожелаешь выйти из операции, я все пойму. Только прошу принять решение сейчас, пока еще не поздно.

— Ты остаешься? — спросила Кыс у Нейла.

— Конечно, — ответил он.

— Я тоже остаюсь, — произнесла она, переводя на меня взгляд своих жутких зеленых глаз. — Это дело чести.

— Ты хочешь отомстить? — спросил я.

— Нет, я принесла вам присягу, и это в нее входило.

Мы оставили Кыс заканчивать песню. Карла Тониуса найти оказалось сложнее. Пределы его снов были плотными и густыми, а когда мы проникли за них, то тут же заблудились в лесу железных стоек, с которых свисали тысячи прекрасных одеяний.