Книга Опасность и соблазн, страница 71 – Конни Брокуэй

— Кейт! Кейт!

Она обернулась. Закрытый экипаж въехал на двор. Девушка с рыжеватыми волосами наполовину высунулась из окна и отчаянно махала кружевным платочком.

— Шарлотта! — воскликнула Кейт и, бросив мужа, устремилась к экипажу.

— Веди себя прилично, сядь на место! — услышала она голос Хелены, после чего дверца отворилась и появилась Хелена, воплощенное спокойствие и изящество. Ее красивое лицо озаряла приветливая улыбка, хотя сзади ее подталкивала маленькая машина в многослойном одеянии из серого бархата, отделанного норкой. Она уже простирала руки, чтобы обнять Кейт.

Обвив Кейт за шею, Шарлотта взвизгнула. Хелена, всегда сдержанная, ждала своей очереди, оглядываясь на толпу мужчин в бурых сутанах, старавшихся скрыть свое любопытство.

— Мы только что приехали! — сказала Шарлотта. — Мы едем от самого Лондона! Маркиз прислал свой экипаж за Хеленой и письмо, в котором рассказывал самые немыслимые вещи и просил нас сразу же приехать в замок Парнелл.

— Поэтому Хелена увезла меня от Уэлтонов — ты ведь не знаешь, мы были на полпути в Брайтон, и Хелена была ужасно расстроена — и мы отправились в замок Парнелл. Прибыв, мы узнали, что ты уехала сюда, в это аббатство, и выходишь замуж! — Шарлотта болтала, широко раскрыв глаза. — За того шотландца! И не за красивого, а за того устрашающего типа…

— Аминь.

Шарлотта круто повернулась и увидела «устрашающего типа», который смотрел на нее, вопросительно выгнув бровь. Она раскрыла рот. Он же улыбнулся — очаровательно, как показалось Кейт.

— Моя новая сестричка, — промурлыкал Кит. — Очень рад возобновлению знакомства. — Он слегка поклонился, а потом его взгляд устремился мимо вытаращившей глаза Шарлотты на Хелену, чье спокойствие не могли нарушить никакие странности ситуации.

— Мисс Хелена, весьма рад.

— Благодарю вас, сэр.

— Как видите, несмотря на «немыслимые вещи», о которых рассказывал маркиз, ваша сестрица находится в полном здравии. Как вы также можете видеть, честь и привилегия заботиться о том, чтобы она таковой и оставалась, теперь принадлежит мне. — Некоторое время он смотрел в вопрошающие глаза Хелены. — Так я и сделаю. Или умру, добиваясь этого.

— Ах, Боже мой! — прошептала Шарлотта, обмахивая рукой пылающие щеки. — Я начинаю понимать, почему ты вышла за него.

— Шарлотта! — пожурила Хелена. — Приличия!

— Почему? — Та оглянулась на монахов, а потом прошептала:

— Разве они что-нибудь знают о приличиях?

— До определенной степени, — отозвался спокойный голос. — Они оглянулись. Вперед вышел настоятель Таркин:

— А! Я вижу, приехали ваши родственницы.

«Откуда он узнал?» — удивилась Кейт, но любопытство сразу же сменилось радостью.

— Мы приготовили небольшое праздничное угощение для наших новобрачных. Быть может, вы захотите отложить отъезд и присоединитесь к нам в трапезной?

— Вы так добры! — воскликнула Кейт.

— Ах, давайте пойдем! — воскликнула Шарлотта. — Я умираю от голода. — Она взяла под руку Кейт, потом Хелену, и они пошли за братом Фиделисом, который, по-прежнему сияя и весело болтая, повел их к трапезной.

— Еще женщины. Почему бы нам не поменять наш устав на устав женского монастыря? — пробормотал позади них брат Мартин.

Кейт оглянулась на Кита. Он стоял рядом с настоятелем, наклонив голову к старику, вид у него был сосредоточенный. Но, увидев, что Кейт обернулась к нему, он улыбнулся и сказал:

— Занимай сестер, дорогая. Я скоро присоединюсь к вам. И он снова повернулся к настоятелю, и добродушное выражение исчезло с его лица.

— Где он?

— В часовне, — спокойно ответил настоятель. — Он видел, как вы венчались.

— Проклятие! Как он узнал?

— Я послал сообщение — розу. Он единственный, кто отозвался. По крайней мере насколько мне известно.

— Но почему вы послали розу? — спросил Кит, устремив взгляд на темный вход в часовню.

— Ты сказал, что хочешь знать, кто вас выдал. Я решил, что так ты можешь получить ответ.

— Я думал, что хочу этого. Но грехи прошлого больше не кажутся мне такими важными. Особенно если учесть, что это не мои грехи.

— Тогда, наверное, я совершил ошибку. Во всяком случае, иди. Как ты сказал, если это он был в разрушенном замке и хотел убить тебя, ты был бы мертв. Он не хотел, если это он выдал вас.

— Есть только один способ узнать это.

— Кит…

— Не беспокойтесь, отец настоятель. Я не хочу вызвать гнев моей жены, пролив сегодня кровь, — сказал Кит с мрачной улыбкой и, отойдя от настоятеля, направился в часовню.

В часовне было прохладно и темно, запах ладана еще витал в воздухе. Прошло некоторое время, прежде чем его глаза привыкли к темноте, как вдруг… кончик шпаги слегка прижался к его горлу сбоку.

— А они сказали мне здесь, что ты стал солдатом, — протяжно проговорил некогда знакомый голос. — Помоги, Боже, нашей стране, если это лучшее…

Кит отступил в сторону, опустил голову и одновременно поднял локоть, отбив шпагу. Через сотую долю секунды тонкий клинок снова оказался у его горла, но на этот раз кончик его собственного кинжала был прижат к животу противника.

— Задет, — тихо произнес Рамзи Манро, и его яркие синие глаза сверкнули.

— Ты плохо выглядишь, Рэм, — сказал Кит приветливо. — Уставшим.

Рамзи с извиняющимся видом пожал плечами:

— К сожалению, ты прав, Кит, мой мальчик. Но у тебя вид просто цветущий. Наверное, за это надо благодарить твою жену. Славная девочка, благословляю ваш союз.

— Значит ли это, что ты не собираешься меня убивать? Рэм поднял темную, похожую на крыло, бровь:

— Ну, сейчас это зависит от того, попытаешься ли ты убить меня. Согласен, это жалкая жизнь, но она — моя. — Он улыбнулся с той же изысканной обходительностью, которой обладал, еще будучи подростком.

Кит медленно убрал кинжал, упиравшийся Рэму в живот. Так же медленно Рэм отвел кончик своей шпаги.

— Скажи мне, Рэм. Я не стану тебя убивать, если ты это сделал, из любви, которую я испытывал к тебе в детстве, и из любви, которую, как я знаю, ты когда-то испытывал ко мне. Но мне необходимо знать: ты ли выдал нас французам?

Рэм наклонил голову набок. В темной часовне его лицо казалось красивым неземной красотой, точно у усталого воина-святого.

— Нет.

— Ладно. — Кит спрятал кинжал.

— Полагаю, это значит, что ты тоже невиновен. Кит фыркнул:

— Вряд ли, но именно в этом грехе я не виноват.

— Тогда это означает…

— Данд.

— Или Туссен.