Книга Украденная невеста, страница 43 – Бренда Джойс

Она вцепилась пальцами в подоконник, ей стало трудно дышать. Какое ей дело, она не имеет права ревновать. Надо вернуться домой, потом она выйдет за Синклера — в этот момент Эль действительно хотела этого, потому что мужчина, которого она так любила, превратился в незнакомца. Страдая от ревности, она отвернулась от окна, потому что парочка рассталась, внизу хлопнула дверь. Потом голос Шона раздался за дверью:

— Эль.

Она подошла к двери, помедлила, стараясь натянуть на лицо беспечную улыбку, и впустила его. У них не было будущего. Все, что их связывало, — дружба и прошлое — для него больше не имело значения. И надо это принимать спокойно.

Он вошел, бросил на нее взгляд и сразу спросил:

— Что с тобой?

Она пыталась улыбнуться.

— Тебя так долго не было. Я волновалась. — Она заперла за ним дверь.

Он недоверчиво посмотрел, прошел к столу и сложил туда принесенные покупки.

— Иди сюда, сядь. Я забинтую твои ноги.

— С моими ногами все в порядке. Это тебе нужна перевязка. — И не сдержалась: — Кто эта леди, твой друг? — И почувствовала, что краснеет.

Он обернулся с удивленным видом:

— Прости, что ты сказала?

Она закусила губу, но было поздно.

— Ты имеешь в виду Кейт?

Она пожала плечами, изображая равнодушие.

— Это дочка сапожника. — Он снова повернулся к столу. — Я сказал ей, что ты моя сестра.

Она видела, или ей казалось, что он избегает теперь смотреть в ее сторону.

— Как удобно. — Голос ее прозвучал горько.

Он снова посмотрел, но теперь его взгляд ничего не выражал.

— Не понимаю, о чем ты. Она видела, когда мы сюда входили. Кейт немного любопытна. Мне надо было как-то ей объяснить, и я сказал, что тебя зовут Джейн. — И добавил: — Она думает, что я Джек Коллинз. Ты не присядешь?

Ей хотелось спросить, спали ли они уже с Кейт. Может быть, в этой самой постели? Она ни за что теперь туда не ляжет. Хотя это теперь ее и не касается, все равно было больно.

Она бесцельно бродила по комнате. Почему она не может относиться к нему как к чужому и он ей по-прежнему не безразличен? Помочь ему скрыться и убежать — одно дело, это она должна сделать в память о прошлом, но ведь она продолжает любить его или того, другого, в кого он превратился.

Он вдруг покраснел.

— Я не спал с ней, если ты думаешь об этом.

Он все еще мог читать ее мысли!

— Я не думаю, какое мне дело. — И широко улыбнулась. Но покраснела тоже. Наконец осмелилась взглянуть на него и прочла в его глазах, что он знает, о чем она думает.

И сразу забыла о Кейт. Это был красноречивый взгляд мужчины, и ее сразу залила горячая волна. Ну почему она так зависит от него и стоит ему взглянуть, как она тает и готова все ему простить? Шон протянул ей моток чистых полос льняной ткани.

— Я сама.

Он кивнул и занялся принесенными свертками с едой. Она подумала, что сама не знает, чего хочет. Она столько лет мечтала, что он посмотрит на нее как на женщину, а теперь, когда он смотрит на нее голодным взглядом, она сердится. Нагнувшись, она наложила чистые повязки на свои стертые в кровь ноги. В комнате становилось душно и влажно. Элеонора вспомнила, что скоро ночь, а в комнате всего одна кровать.

— Я купил нам на ужин жареную индейку у хозяина гостиницы за углом.

Закончив бинтовать ноги, она выпрямилась на стуле. Вот почему он так задержался. Он молча накрыл на стол, достал из маленького буфета две тарелки, две оловянные кружки и скромные приборы. На столе уже стояла бутылка красного вина. Индейка пахла соблазнительно, но ей не хотелось есть.

— Ты не встретил солдат? — спросила она, чтобы нарушить неловкое молчание.

— Нет. В гавани стоит фрегат английского военного королевского флота.

Тема была безопасной.

— Ты знаешь этот корабль? — Она не смотрела в его сторону.

Пробка вылетела с хлопком, прозвучавшим особенно громко в маленькой комнате.

— Девлин два года назад захватил его у французов. Тридцатидвухпушечный, с хорошим вооружением. Завтра пойду взгляну.

Она забеспокоилась.

— Но какое тебе дело, сколько у него пушек? Тридцать две или девять?

Он посмотрел и отвел глаза.

— Меня это касается, думаю, сможет ли он догнать корабль, на котором я поплыву.

У нее снова внутри все сжалось.

— Ты уже заказал место на рейс до Америки?

— Как я могу это сделать? — Он удивленно посмотрел на нее. — Сначала ты должна вернуться домой. — Он налил вино в две кружки, потом спохватился: — Я забыл, ты не пьешь вина.

— Оставь, я выпью. — Ей было просто необходимо выпить, возможно, это поможет снять напряжение. Она помнила эффект от выпитого вина в тот вечер, когда целовалась с Питером на террасе.

Он протянул ей кружку, руки их соприкоснулись.

И сразу возникло воспоминание, как совсем недавно, во сне, он прижал ее к себе, какими нежными и мягкими были его губы. И ее потянуло к нему непреодолимо, с этим трудно было справиться.

Он отвернулся и, закинув голову, пил свое вино. Эль так и не дотронулась до своего и поставила кружку на стол.

— Я думала об этом.

Он посмотрел на нее, не понимая, о чем она.

— О чем ты думала?

— Я думала, что тебе надо покинуть страну прежде, чем я вернусь домой. Я должна знать, что ты в безопасности.

— Об этом не может быть речи, — решительно возразил он и сердито, одним глотком, опустошил кружку.

— Наша дружба и отношения, может быть, и изменились, — спокойно продолжала она, — но ведь мы были с тобой близкими друзьями, даже больше. Ты всегда был моим героем. И я в долгу перед тобой. Сколько раз ты спасал мою жизнь, пока мы росли вместе? Я не могу бросить тебя здесь, мне не позволит моя совесть.

Он посмотрел на нее долгим, проникающим прямо в душу взглядом.

— Ты ничего не должна мне, Эль… Элеонора. Я не смогу жить, если с тобой что-нибудь случится из-за меня.

— Ты и сейчас не можешь жить, тебя что-то мучает, — осмелилась она затронуть больную для него тему. — Шон! Скажи, что это?

Он вздрогнул.

Она испугалась, но продолжала упрямо:

— Что могло случиться такого в твоей жизни, что ты теперь винишь себя и, возможно, даже ненавидишь. И почему ты так изменился? Где тот человек, которому я доверяла и которого любила?

— Нам надо поесть. Ешь! — Он сел за стол, наклонился над тарелкой и стал жадно есть, отправляя в рот кусок за куском.