Книга Тайна леди, страница 27 – Джо Беверли

– Кое-кто не хотел, чтобы я покидала Милан.

– Мужчина, вы сказали. У вас был любовник?

Ей хотелось отрицать это, но правда должна разрушить любые романтические идеи, которые он мог иметь. Она посмотрела ему в глаза и ответила:

– Да.

Никакой видимой реакции.

– И что он теперь? В отчаянии? Хочет отомстить? Злится?

– Считает себя собственником.

– А-а.

– Я рада, что вы понимаете это, потому что я не понимаю, особенно теперь, когда он женат.

– Это не имеет значения. Хотя его жена не может быть счастлива, поскольку он гоняется за вами по всей Европе. Он не боится ее гнева?

– Он никого не боится.

– Его имя?

– Лудовико.

– Лудовико, а дальше?

В дверь постучали.

– Войдите, – крикнул Робин.

Слуга объявил, что ванны готовы. Робин встал и отблагодарил его мелкой монетой. Затем повернулся к ней, чтобы предложить руку, как джентльмен, ведущий даму танцевать. Петра вложила свою руку в его. Неразумно. Он шагнул ближе и поднес ее руку к своим губам.

Она выдернула руку.

– То, что у меня был любовник, – резко сказала она, – не делает меня легкой добычей.

Его глаза сверкнули весельем.

– Моя дражайшая Петра, только болван вообразил бы вас легкой добычей. Вам очень подходит ваше имя – «камень».

– Петронилла. Камушек.

– Маленький камушек в туфле может быть пыткой.

– Я не хочу причинять вам боль.

Он рассмеялся:

– Петра, Петра, я пошутил. Вы не сделаете мне больно.

– Вы доводите меня до бешенства. Самодовольный, беззаботный англичанин со своей глупой собачкой и нелепыми поводками, который ничего не знает о мире. Вы представить себе не можете, что опасность когда-нибудь коснется и вас!

– Прошлой ночью опасность коснулась нас обоих.

– Крестьянки, – презрительно бросила она. – И мы были хорошо вооружены, в то время как у них был только кухонный нож.

– И яд, – добавил Робин. – Никогда, никогда не забывайте о яде. Короли и могучие воины были повержены при помощи яда. И красивых женщин, которым они слишком доверяли.

Петра пристально смотрела на него, уязвленная этой правдой. Он открыл дверь в ее спальню, где поднимался пар над застеленной простынями ванной и ждала горничная в чепце.

– В данный момент наша единственная опасность – это упустить наслаждение. Идем, дорогая сестра, и погрузимся в него.

Петра вошла в комнату, закрыла дверь перед его носом и прислонилась к ней спиной. Ей не следовало поддаваться слабости и признаваться в преследовании и опасности. Но она должна была предотвратить задержку и попытаться предостеречь его. Она подвергала невинного, очаровательного Робина Бончерча опасности…

– Мадам? – напомнила озадаченная горничная. Петра выпрямилась, ванна влекла ее, как сирена. Она пошла вперед, снимая чепец и развязывая корсаж.

– Луиза пошла искать вам одежду получше, мадам, – сказала горничная, с любопытством глядя на волосы Петры. – С разрешения месье Белмартена, конечно.

– Это очень мило с ее стороны. – Петра сбросила корсаж и развязала юбку. – А вы?

Девушка еще раз поклонилась.

– Нанетт, мадам.

Ванны в монастыре были редким удовольствием, и их принимали в рубашке. Петра д'Аверио наслаждалась роскошными ваннами, и всегда нагишом. Но к бедру у нее был привязан нож.

– Пожалуйста, – сказала она, – уберите эту одежду.

Горничная собрала юбку, корсаж и чепец.

– Что я должна сделать с ними, мадам?

– Все, что хотите.

Горничная вышла. Петра быстро отвязала нож, потом сняла рубашку и завернула в нее нож. Она надеялась, что горничная принесет чистое нижнее белье, потому что она вряд ли сможет снова надеть эту рубашку.

Петра вошла в ванну. Не очень горячая вода слабо пахла успокаивающим розмарином. Петра со вздохом откинулась на спину. Какое это было наслаждение!

Так же как и он, предположила Петра, лежит обнаженный в ванне в соседней комнате. Как он без одежды? Петра думала о нем как об Аполлоне, стоявшем в лоджии их дома. Лудовико был красивым, но холеным. У него уже появился животик. У Робина его наверняка нет. Петра видела его в действии прошлой ночью, часть его груди сегодня утром. Особенно после того, как он сражался с тем колесом, закатав рукава.

Он напоминал статую святого Михаила. Широкие плечи, узкие бедра, выпуклые мускулы на животе. Святой был одет в римские военные доспехи, облегающие каждый контур, но скрывающие неуказанные места. Но все равно шли религиозные дебаты о том, имеют ли ангелы эти места или эти потребности.

Что только доказывало, что Робин Бончерч совсем не ангел.

– Мыло, сестра?

Петра вздрогнула и села. Она даже не слышала, как горничная вернулась.

– Я что, заснула? Вы правы, на это нет времени.

Она взяла мочалку и мыло и принялась скрести каждый дюйм, избавляясь от грязи Гуларов. Вода скоро стала грязной и покрылась пеной, но она сможет ополоснуться. Во всяком случае, грязи на ней больше нет. Она попросила служанку потереть ей спину, а потом вымыть ей голову в тазу с чистой водой. Когда Петра легла на спину, она вспомнила, как ее горничная, Мария-Роза, это делала. Тогда это занимало много времени, когда ее густые длинные волосы доставали до бедер.

Милая Мария-Роза. Она была не только служанкой, но и подругой. Как они болтали и смеялись. Она действовала как подруга или думала, что действует, когда устраивала ее встречи с Лудовико.

Восхитительное тайное ухаживание, как тогда на это смотрела Петра. Умное тайное соблазнение с его точки зрения. Предупреждения ее матери оказались правдой – мужчины все обманщики и как только добьются своего, бросают женщину. Она должна помнить об этом. Даже ее английский отец, который, как считала ее матушка, поможет своей незаконнорожденной дочери, был соблазнителем и дезертиром.

Горничная замотала голову Петры полотенцем.

– Вот, мадам. Если вы встанете, я ополосну вас.

Петра поднялась, служанка взяла большой кувшин и встала на табурет, чтобы вылить тепловатую воду и смыть оставшуюся пену. После чего Петра вышла из ванны и завернулась в большое полотенце. Она вытиралась, когда кто-то постучал в дверь. Она не могла не вздрогнуть от тревоги и не бросить взгляд на свою рубашку и завернутый в нее нож.

Перед входной дверью была поставлена ширма, и Нанетт исчезла за ней. Она быстро и тихо переговорила с кем-то, потом вернулась, улыбаясь, со свертком в руках.