Книга Врата Смерти, страница 183 – Стивен Эриксон

— Встречался с ним… однажды.

— Интересно было бы услышать, — сказал Маппо.

Крокус кивнул и поджал губы.

«Маппо, ты — единственный глупец, верящий, что мы выпутаемся из столкновения с гончими Тени».

Сколько они с Икарием ни странствовали, на их пути никогда не оказывались эти странные существа, о которых ходило столько легенд и слухов. Тем не менее Маппо хорошо знал их имена и описания. Больше всего его пугал Шан — сгусток движущейся темноты с ярко-красными щелками глаз. Если остальные гончие больше напоминали солдат, похваляющихся своими шрамами, Шан держался как настоящий ассасин. Всего лишь секунду его глаза задержались на Маппо, но треллю хватило и этого. Волосы на затылке Маппо встали дыбом.

— А собачки совсем не злые, — проворковал Искарал Паст.

Маппо поймал на себе внимательный взгляд Скрипача. Оба мгновенно поняли друг друга. Сапер едва заметно кивнул. Трелль вздохнул, медленно моргнул, затем повернулся к Икарию.

— Друг мой…

— Я жду их, — прогремел ему в ответ Икарий. — И давай больше не будем об этом.

Гончие молча подбежали и окружили путников.

— А теперь мы отправимся в лабиринт, — сказал Искарал Паст.

Из лабиринта донесся негромкий, но жуткий вопль. Верховный жрец Тени лишь усмехнулся. Гончие повернули головы на звук и довольно равнодушно понюхали стоячий воздух. Чувствовалось, они все знают заранее, и в мире, где они живут с незапамятных времен, для них не осталось никаких тайн.

Верховный жрец Тени вдруг опять пустился в свой дурацкий танец. Дергаясь и кривляясь, он приблизился к Барэну. Зверь едва мотнул головой — и Паст уже валялся на земле.

Скрипач протянул ему руку и помог подняться.

— Ты все-таки умудрился рассердить своего бога.

— Чепуха, — выдохнул Искарал Паст. — Песик был настолько рад меня видеть, что не сдержал своих дружеских чувств.

Дальнейший путь лежал в глубь лабиринта, над которым висело серо-стальное зеркальное небо.

Дюкр, Балт и капитан Лулль сидели под навесом, попивая некрепкий травяной чай. Подошедший к ним Геслер еще не вполне оправился после удара Кольтена. Расквашенный нос сильно вспух, а голос капрала приобрел несколько плаксивую интонацию.

— Корабль нагружен до предела. Пока прилив высок, надо отчаливать.

— Сколько вам плыть до Арена? — спросил капитан Лулль. — Вы же не под парусами пойдете.

— За три дня они нас домчат, — ответил Геслер, имея в виду обезглавленных гребцов. — Не беспокойтесь, мы по дороге не потеряем ни одного вашего раненого.

— Откуда такая уверенность, капрал?

— На борту «Силанды» времени нет. Отсеченные головы до сих пор кровоточат, хотя прошли годы или даже десятки лет, с тех пор как их отделили от тел. Никаких признаков разложения. Фенир мне свидетель: у нас на корабле даже бороды не растут.

Лулль усмехнулся.

До рассвета оставалось не более часа. Лагерь Корболо Дэма не затихал целую ночь, однако все попытки разузнать о происходящем там наталкивались на магическую преграду. Преодолеть ее юные виканские колдуны не могли. Неизвестность будоражила и их, и всех остальных.

— Да хранит Фенир всех вас, — сказал Геслер.

Дюкр встретился с ним глазами.

— Довезите наших раненых, капрал.

— Непременно. Может, мы даже сумеем вытолкнуть флот Нока из гавани или устыдим Пормкваля и заставим его двинуться вам на помощь. Я знаю Блистига — командующего аренским гарнизоном. Хороший человек. Вот он бы сразу отправился вам на подмогу. Но на нем лежит оборона Арена. Может, нам с ним удастся растрясти Пормкваля.

— Хорошие слова, — пробормотал Лулль. — Ладно, капрал, не висни тут над нами. Теперь и ты стал таким красавчиком, что у меня кишки узлом завязываются, как посмотрю на тебя.

— Кстати, на корабле полно тистеандийских глаз. Не желаете подобрать себе? Время еще есть.

— Да уж лучше со своим останусь, но благодарю за предложение.

— Не стоит благодарности. Счастливо оставаться, историк. Прости, что не уберегли Кульпа и Гебория.

— Вы и так сделали почти невозможное.

Геслер пожал плечами. С ялика ему нетерпеливо махал рукой Честняга. Капрал уже собрался уходить, но задержался.

— Господин Балт!

— Чего тебе?

— Извинитесь за меня перед Кольтеном. Ведь я же сломал ему руку.

— Сормо уже все исправил. Но твои извинения я ему передам.

— Только сейчас заметил, командир, — усмехнулся Геслер. — У вас с капитаном Луллем на двоих три глаза, три уха и почти целая голова волос.

— И что ты хочешь этим сказать? — насупился Балт.

— Ничего. Так, к слову пришлось. До встречи в Арене.

Дюкр смотрел, как ялик медленно движется по желтому ковру реки.

«До встречи в Арене? Слабая у нас надежда на эту встречу, но спасибо на добром слове».

— Я навсегда запомню, как Геслер пожертвовал носом, только бы настоять на своем, — сказал Лулль.

Балт усмехнулся, выплеснул остатки чая на глинистую землю и встал. Его суставы громко хрустнули.

— Племяннику нравятся такие люди, капитан.

— Скажите, господин Балт, Кольтен не поверил вчерашнему предложению? — спросил Дюкр.

Балт смерил его взглядом и пожал плечами.

— Тогда бы он тебе так и сказал.

— А вы-то сам что думаете?

— Я слишком устал, чтобы думать. Если у тебя достанет смелости узнать мысли Кольтена на этот счет, спроси его сам.

Балт растворился в предрассветной мгле.

— Мне не терпится прочитать вашу историческую хронику о «собачьей упряжке», старик, — сказал Лулль. — Жаль, я не видел, как Геслер грузит сундук с вашими рукописями.

Дюкр тоже встал.

— Похоже, этой ночью мы способны только на колкости.

— Может, через сутки все изменится.

— Изменится, только непонятно, в какую сторону.

— А я думал, у вас появилась женщина. Я ее видел. Из наших. Кстати, как ее зовут?

— Не знаю. Мы провели вместе всего одну ночь.

— Никак кинжал оказался слишком мал для ножен?

Дюкр улыбнулся.

— Просто мы решили, что не стоит повторять ту ночь. У каждого из нас хватает потерь.

— Тогда вы оба просто дураки.

— Подозреваю, что да.

Дюкр шел по бессонному и беспокойному лагерю. Разговоров почти не было слышно, люди лежали молча. Сначала он не понимал, куда идет, но ноги сами вынесли его к командному шатру Кольтена.