Книга Пленница Гора, страница 47 – Джон Норман

— Это я уже знаю.

— Вскоре после аварии мы заметили приближение неприятельского корабля. Мы оставили свой корабль и вместе с грузом поспешили скрыться.

— Но разве я не являлась… частью вашего груза?

Брови человека нахмурились. Я видела, что он тщательно подбирает слова.

— У нас есть враги, — сказал он. — Мы не хотели, чтобы вы попали к ним в руки. Мы опасались преследования и взяли с собой только тех девушек, которые могли передвигаться самостоятельно. Вы же были без сознания. Поэтому мы сняли ваш идентификационный ножной браслет и оставили вас в траве, на некотором расстоянии от разбившегося корабля. Мы рассчитывали уйти от погони и вернуться за вами позднее. Погони, однако, не последовало. Враги удовлетворились тем, что окончательно уничтожили наш корабль. Вернувшись к месту аварии, мы обнаружили только воронку от взрыва и выжженную вокруг нее землю. Вы к тому времени тоже, конечно, исчезли.

— Как же вам удалось меня теперь отыскать?

— Любую незащищенную женщину на Горе — в особенности, заметьте, красивую — первый же встреченный ею мужчина, без сомнения, тут же сделает своей рабыней.

Я смущенно опустила голову.

— Я отправился в Лаурис, — продолжал человек. — Это самый крупный город поблизости от места аварии. Я рассчитывал, что вы будете выставлены там на продажу.

— И вы бы меня купили?

— Несомненно. И безо всякого труда, — усмехнулся он, — Однако, к несчастью для вас, вы попали в руки профессионального работорговца, который намеревался доставить вас в густонаселенные районы Гора и продать там за более высокую цену. Вот почему, чтобы приобрести вас, нам пришлось прибегнуть к услугам Вьерны и ее миловидных разбойниц. — Он снова усмехнулся. — Зато вы обошлись нам гораздо дешевле!

Я едва сдерживалась от переполнявшего меня возмущения.

— Мы заплатили за вас сотню наконечников для стрел, — сообщил этот маленький человечек. Он был мне все более неприятен.

— Но вам это, конечно, совершенно безразлично, не так ли? — уточнил он.

— Совершенно, — подтвердила я.

— Естественно, — усмехнулся он. — Это могло иметь значение только для женщины — рабыни по своей природе.

Я опустила глаза, дрожа от ярости.

“Я не рабыня! — твердила я про себя. — Я не рабыня!”

Сидя на низенькой скамеечке, в шелковой накидке с высоким стоячим воротником, я заставила себя расправить плечи и снова потянулась за сигаретой.

— А как вы узнали, что я нахожусь в рабстве у Тарго, и нашли меня в невольничьих бараках на окраине Лау-риса?

— Я, естественно, провел некоторые расследования, но еще раньше мне посчастливилось увидеть вас в Лаурисе на улице в караване невольниц, несущих с рынка провизию.

Мне все стало ясно.

— Вы научились хорошо носить на голове кувшин с вином, — заметил мой таинственный собеседник.

— Я не рабыня, — твердо произнесла я, глядя ему в лицо.

— Ну да, конечно, — усмехнулся он.

— Я свободная женщина, — настойчиво повторила я.

— Ну, естественно. — Его усмешка стала шире.

Мне вспомнилось, как однажды в Лаурисе мне попался на глаза низкорослый человек в черном одеянии. Мне еще показалось, будто он наблюдает за нами, хотя в тот момент я не была в этом уверена. Теперь я не сомневалась, что это был он.

— Значит, таким образом вы меня и отыскали, — подытожила я.

— Давая представление в невольничьем бараке, я еще раз убедился в том, что не ошибся в отношении вас. А заодно я разведал, что здесь к чему. После этого мне не составило большого труда спланировать и организовать нападение женщин-пантер на охранников Тарго.

— Вам повезло, что в ту ночь мы не находились в своем бараке, — дерзко ответила я. Он рассмеялся.

— Едва ли это можно считать простым везением, — возразил он. — Я разговаривал с Тарго и знал, что в тот вечер намечено провести прощальный ужин. К тому же, подчеркивая вашу красоту и достоинства, я сам намекнул охранникам, кого из невольниц им следовало бы выбрать в качестве девушек, прислуживающих им у ночного костра. Я даже знал, возле каких фургонов вы окажетесь в эту ночь!

— Вы тщательно все продумали, — заметила я.

— А как же без этого? — согласился он.

— И теперь, когда я здесь, как вы собираетесь со мной поступить? — поинтересовалась я, затягиваясь сигаретным дымом.

— Пока не знаю, — признался он. — Вероятнее всего, скормлю вас своему животному.

Я поперхнулась дымом и закашлялась. Он, если пожелает, может сделать со мной все, что угодно.

— Что вы со мной сделаете? — дрожащим голосом повторила я. — Зачем я вам нужна?

— В некотором отношении вам очень повезло, что вам попался профессиональный работорговец, — многозначительно заметил он.

— Что вы хотите этим сказать? — не поняла я.

— То, что вас не использовали в полной мере как настоящую женщину-рабыню.

Я постепенно начала вникать в смысл его слов.

— Вам, несомненно, казалось весьма интересным и приятным прислуживать окружающим вас мужчинам не как свободная женщина, а в качестве невольницы. Тем более что ваши хозяева, конечно, не требовали от вас выполнения всех обязанностей, выпадающих на долю каждой рабыни.

— Пожалуйста… — пробормотала я.

— Из некоторых земных женщин получаются изумительные невольницы, способные доставить мужчине поистине райское наслаждение.

— Прошу вас, — взмолилась я. — Не нужно со мной об этом говорить!

— Да вы курите, не стесняйтесь, — заботливо предложил маленький человечек.

Дрожащими руками я взяла еще одну сигарету.

— Не приходилось ли вам задумываться, — продолжал мой собеседник, — что значит быть полностью, до конца подвластной мужчине, своему хозяину, повелителю?

— Я ненавижу мужчин, — ответила я.

— Великолепно, — покачал он головой. Я окинула его гневным взглядом.

— Возможно, вам будет небезынтересно узнать, — заметил он, — что по всем показателям из вас должна получиться отличная рабыня, способная доставить фантастическое наслаждение своему хозяину.

— Я ненавижу мужчин! — воскликнула я.

— Превосходно, — не замедлил прокомментировать он.

Стараясь сдерживать переполняющую меня ярость, я затянулась сигаретой.

Внезапно животное сердито заворчало. Я испуганно вздрогнула и обернулась.

Голова животного была приподнята. Широкие, заостренные кверху уши стояли торчком. Оно словно к чему-то прислушивалось.