Онлайн книга «Князь Тишины»
|
– Ночь – Катькино любимое время, поэтому дня здесь не бывает, – раздался голос Эзергили. – Эта тема у нее продумана до тонкостей. Двенадцать периодов ночи, график движения лун и планет, часы звездопадов, оттенки неба в зависимости от времени суток, направления ветра и температуры воздуха… Мы одолели уже полпути, когда мне пришла в голову новая мысль: – Слушай, а мои нечеловеческие свойства сохраняются в других мирах? – Нет. В каждом мире свои законы. Тем более твоя новая сущность неотделима от домена. – То есть я могу в одном мире быть мертвой, а в другом нет? Вот это круто! Эзергиль… а почему мы летим? Мы ведь в чужом домене. Эзергиль ответила не сразу; по ее лицу было видно, что я достала ее вопросами. – На меня, а также на тех, кто со мной, – холодно сказала она наконец, – эти ограничения не распространяются. – А почему? – Потому что я самая крутая, – резко ответила Эзергиль. – А если ты еще раз скажешь «почему»… – Молчу, молчу. Мы почти достигли озера и летели над опушкой леса, когда я увидела сам Дом Эшеров. Точнее, то, что от него осталось. Сверху это выглядело как огромная конусообразная свалка мусора с кое-где торчащими из нее остатками стен. С другой стороны, ближе к озеру, виднелось несколько уцелевших башен. Обожженная остроконечная крыша одной из них воткнулась в землю, как наконечник копья. Я была разочарована: в этих развалинах не было ничего величественного и загадочного; что величественного в куче дымящихся бревен, щебенки и прочего хлама? Вспомнились средневековые замки, которые я видела в Прибалтике: куча камней, кусок стены три метра длиной и табличка с надписью «90 процентов разрушений. Восстановлению не подлежит». Мы опустились на выгоревший луг. Противно пахло гарью и тухлятиной, ноги скользили по черной липкой грязи. – Тебе-то хорошо, ты в туфельках, – сказала Эзергиль, заметив мою брезгливую гримасу. – А представь, каково мне босиком. Сама она, впрочем, продолжала парить в воздухе сантиметрах в десяти над землей, а вот моя способность к левитации внезапно пропала. – Ну, пойдем на экскурсию. Вот перед нами воронка от взрыва ракеты класса «земля-земля». Откуда она, интересно, взялась? – Это не воронка, – сразу догадалась я. – Здесь вылезал демон. – Похоже на то, – согласилась Эзергиль, заглядывая в яму. – Здесь его встретил страж… Я тоже заглянула в провал. На дне смутно виднелась мохнатая туша оборотня. Я прикинула, что габаритами оборотень не уступал демону, оценила его когти и зубищи и порадовалась, что не поддалась в свое время на предложение Катьки с ним познакомиться. – Дальше демон пошел вот туда… – Эзергиль полетела в сторону развалин. – Здесь, похоже, были крепостные ворота… – Не особо похоже, – пробормотала я, вступая на мерзко пахнущий какой-то химией участок, гладкий, как стол, покрытый пленкой с металлическим блеском. На окружающих площадку руинах повсюду блестели застывшие металлические капельки. – Ты бы лучше его обошла, – посоветовала Эзергиль. – Смотри, там можно пролезть между двумя балками. Наверно, на этом месте демона поджидала Погодина. Как нам известно, не сумев с ним справиться, она сбежала. Давай поищем путь ее отступления? – Да ладно, полезли лучше к тем башням, – предложила я. У меня уже глаза слезились от едкого дыма, который струйками сочился из всех щелей. – Разве не видишь, что здесь все сгорело? Эзергиль задумчиво осмотрела развалины, неожиданно с недевичьей силой подхватила меня под мышки и за десять секунд по воздуху перенесла к одной из уцелевших башен. – Зачем терять время на лазание, – резонно заметила она. – Тем более я тут сориентировалась и сообразила, что это за башня. – Ну? – То, что надо, – библиотека. Хотя у Погодиной книги повсюду были понапиханы. Ну, ищи вход. Подножие башни, наверно, по третий этаж утопало в строительном мусоре. Я решила обойти ее кругом и вскоре обнаружила в паре метров над землей окно-бойницу. По краям рамы блестели осколки стекла. – Эзергиль, глянь-ка, что я нашла! – радостно воскликнула я. – Как думаешь, пролезем? – Как нечего делать. Эзергиль подняла меня на подоконник, и я осторожно протиснулась в бойницу. Мы попали в небольшой восьмиугольный зал с белым сводчатым потолком. Мраморный пол был загроможден обломками книжных шкафов из блестящего красноватого дерева. Демон здесь явно побывал, но не особенно буйствовал: ничего не сжег и не изгадил, просто повалил мебель и пошел дальше. Со стороны озера даже уцелели витражи. Проникающий сквозь их золотистый орнамент свет розовой луны создавал в зале удивительно приятное освещение; мне вдруг показалось, что снаружи солнечный июльский вечер. Книг на полу не было, только несколько случайных листков – должно быть, о книгах позаботился кто-то более шустрый. В простенках между окнами засыхали в кадках неизвестные мне деревья с острыми листьями. «И это тоже моя работа!» – подумала я. Эта мысль неожиданно погрузила меня в прежнюю меланхолию. – Это и есть библиотека? – хмуро поинтересовалась я. – Да так, проходная комната, их в Доме Эшеров десятки. Я здесь побывала один раз, прошлой зимой. Мы с Катькой поспорили, чем отличается палиндром от палимпсеста, а потом речь зашла о том, выцветают ли от времени надписи на пергаменте. Она сказала, что у нее как раз есть один манускрипт, но сжульничала: не призналась, что, во-первых, это кожа не телячья, а человеческая, во-вторых, что надпись сделана кровью, а не чернилами, а в-третьих, что его происхождение более чем сомнительно, и, соответственно, датировать манускрипт невозможно. Я потом приходила сюда одна, рассмотрела его как следует, и все стало ясно как день: Катька сама его подделала, правда, не совсем понятно зачем… – Не поняла, о чем речь-то идет? – Да вот об этом куске кожи! Я окинула зал взглядом и в темной нише между двумя витражами обнаружила вышеупомянутый пергамент. К старинного вида некрашеной деревянной панели была прибита медными гвоздиками темно-желтая чуть сморщенная кожа, сверху донизу испещренная бурыми надписями. Кожа представляла собой неровный прямоугольник и действительно весьма походила на человеческую. – А по-каковски тут написано? – спросила я с любопытством. – На санскрите? – Ты приглядись, – насмешливо ответила Эзергиль. – На буковки-то посмотри. Я уткнулась носом в кожу, пытаясь разобрать расплывчатые и местами попорченные письмена. Короткие строчки разной длины навели на мысль, что передо мной стихи. В корявых замысловатых буковках проглядывало нечто знакомое. Если бы только не эта черта сверху… – Да ведь тут по-русски! – догадалась я. – Ну, Катька! – Как заправский антиквар, – усмехнулась Эзергиль. – Я тебе не рассказывала, захожу недавно к приятельнице – она в антикварном салоне работает – и вижу картину Васнецова «Лунная ночь на рейде в Неаполе» в отличном состоянии. Говорю ей: «А Васнецов-то в Неаполе сроду не бывал», а она мне отвечает: «Наших покупателей такие мелочи не интересуют, и вообще, не подходи к полотну, а то лак повредишь – ее только вчера закончили». Вот так-то! А вообще, я тебя сюда не за этим привела. Можешь прочитать то, что на коже написано? |