Книга Эпидемия. Начало конца, страница 126 – Стив Альтен

Патрик повернулся на звук голоса. Женщина вышла во внутренний дворик дома. Стройное, загорелое тело с аппетитными округлостями… В откровенном красном бикини женщина имела прямо-таки потрясающий вид. Волнистые белокурые волосы так же великолепны, как и в тот день, когда он ее видел в последний раз.

— Триш?.. Боже!.. Это ты?…

— Да, дорогой. Все будет хорошо.

Женщина протянула мужчине купальный халат с капюшоном. Он накинул одежду и ощутил легкое головокружение.

— Тебя здесь в действительности нет… — сказал Патрик. — Ничего этого нет… У меня опять галлюцинация.

— Не в этот раз, дорогой. Создатель украл у нас наши жизни. Он хотел преподать тебе урок.

— Урок? Какой урок?

— Урок смирения. Урок душевной боли после потери любимого человека.

— Но война… все то, что я видел на войне… оно лишено всякого смысла, — проговорил Патрик.

— Конечно, лишено. В твоей прошлой жизни ты много грешил.

— Но ведь это безумие! Почему я должен нести наказание за то, о чем я даже не догадываюсь? Почему меня делают ответственным за поступки другого человека? Зачем я здесь? Или Господь хочет, чтобы я еще больше страдал из-за своего горя?

— Бог к этому непричастен, Шеп. Мы — в одиннадцатом измерении. Это место куда больше приспособлено к счастливой жизни, чем то, откуда ты сейчас пришел. Здесь действуют другие законы. Весь проникающий сюда свет контролируется оппонентом Бога.

— Оппонентом? Ты имеешь в виду, Сатаной?

— Успокойся, дорогой. Здесь нет ни дьявола, ни демонических сил. Живущих на одиннадцатом уровне не заставляют прыгать через раскаленные обручи. Здесь нет вечных мук. Все, чем мы здесь занимаемся, — это ждем. Не смотри на меня так испуганно. Все люди рождены со своими страстями и желаниями. Это не противоречит нашей природе. Люцифер — не тот дьявол, о котором ты наслышан. Он — ангел, который покинул небеса ради того, чтобы сделать людей счастливыми. Наше желание получать и владеть приводит нас сюда, в одиннадцатое измерение, где мы получаем все, чего пожелаем, без горестей и страданий.

Вспышка света…

Он стоит на кругу питчера на стадионе «Фенвай-Парк». Они играют с «Филадельфия филлис». Седьмая игра мировой серии. Толпа беснуется, скандируя его имя. Счет — один-ноль, но преимущество за «Ред сокс». Решающий девятый иннинг. Два аута. Два попадания в бэттера.

Если верить табло, то сегодня он был выше всяких похвал.

Патрик разворачивается и бросает мяч со скоростью сто шесть миль в час. Бэттер промахивается на добрые три фута.

Товарищи Шепа по команде подбегают к нему со всех сторон. Их безграничная радость пьянит его душу. Болельщики вскакивают со своих мест. Какие-то скудно одетые фанатки рвутся вперед только для того, чтобы хоть разок потрогать его за одежду…

— Довольно!

Они вернулись к бассейну. Шеп полулежал, вытянувшись, в кресле для отдыха. Под ноги подложена мягкая подушка. Триш склонилась над ним. Соблазнительный каньон между ее грудями очутился в опасной близости от его глаз.

— Дорогой! Что не так? Разве не этого ты всегда хотел?

— Нет… Ну… Да, но я не хотел получить все это просто так. Я хотел заслужить славу и почет.

— Шеп! Дорогой! Ты все это уже заслужил. Просто Бог отнял у тебя и славу, и богатство, и меня. Он отобрал у тебя даже нашу дочь. Бог поступил плохо. Бог поступил несправедливо. И знаешь, почему Он так себя повел?

Шеп почувствовал, что бледнеет.

— Потому что я принимал вас как должное. Я не ценил того, что имел.

— Чепуха! Ты ценил то, что у тебя было. Конечно, иногда ты сбивался с пути истинного, но кто никогда не ошибался в жизни? Даже когда мы спорили из-за этого дома, я знала, что ты все равно меня любишь. Мы ведь родственные души.

— Да, мы очень близки, клянусь тебе, — подтвердил Патрик.

— На самом деле, мне повезло. Ты очень страдал после моей смерти. Вся эта душевная боль и пустота… Разве ты был хоть когда-нибудь счастлив после нашей смерти?

Утерев слезы, он ответил:

— Нет.

— Война… Голод… Бесконечные страдания… Как по-твоему: это и есть забота любящего отца о своих чадах?

— Нет.

— Жизнь дается человеку не для того, чтобы он страдал, — сказала Триш. — Она — для наслаждений и веселья. Домик на пляже — хороший пример. Если бы я тебя послушала, и ты купил бы этот домик, мы с дочерью не оказались бы на том самолете. Ты был прав, а я ошибалась. Ты заплатил страшную цену за наше невежество.

— Боже…

— Забудь о Боге. Бог — это ничто, пустая концепция, выдуманный образ сидящего на троне небожителя. Бог вечно засыпает за рулем, а люди из-за него страдают. Нам не нужен Бог. Его оппонент становится все сильнее и сильнее. Он предлагает нам дар бессмертия без всяких коварных испытаний.

— Что мне надо сделать, чтобы воссоединиться с тобой? — спросил Патрик.

— Первым делом, перестань волноваться и бояться. Здесь нет насилия. Тебе никого не придется убивать. Просто подними вместе со мной этот бокал…

Женщина взяла графин и наполнила золотой кубок красным вином.

— Это будет тост? В честь кого? Сатаны?

— Дорогой! Тебе не следовало смотреть так много фильмов ужасов.

Перекинув ногу, она уселась мужчине на колени. Бокал с вином она держала в правой руке.

— На втором курсе мы проходили латынь. Помнишь? Ты знаешь, как слово Люцифер переводиться с латыни? Светоносный. Люцифер — не падший ангел, Шеп. Его послали, чтобы он принес в наш мир свет. Я не шучу, дорогой. Не смотри на меня так хмуро. Лучше выпей.

— Нет.

— Выпей со мной. Давай вместе выпьем из одного кубка сока виноградной лозы и соединимся со светом.

Соединимся со светом…

Сердце Шепа бешено колотилось в груди… Ему вспомнился разговор с Вирджилом на кладбище.

Но Ной совершил одну ошибку. Ту же самую ошибку, которую в свое время совершил Адам. Фруктом, который на самом деле соблазнили Адама, было не яблоко, а виноград, вернее, вино из плодов виноградной лозы. Вино может погубить человеческую душу, низводя ее на такие уровни подсознания, куда не проникает божественный свет.

Патрик оттолкнул от себя бокал.

— А когда я буду лежать здесь пьяный до бесчувствия, ты меня кастрируешь?

Женщина выдавила из себя слабое подобие улыбки.

— Ты знаешь… Мой сын Хам кастрировал меня, когда я лежал пьяный и голый на палубе ковчега…

Выражение лица женщины посуровело. Глаза метали молнии.

— Выпей вино, Патрик.

— Лучше уж ты сама, дорогая.