Книга Сон Бруно, страница 67 – Айрис Мердок

— Послушайте. Наша любовь безнадежна. Майлз не может бросить Диану. Она его жена, она отдала ему жизнь. А после того, как я призналась ему, что люблю его, и узнала, что он тоже меня любит, мне нельзя было оставаться у них в доме.

— Но в Лондоне, слава Богу, домов хватает.

— Это не выход для нас с Майлзом.

— Откуда вы знаете? Вы были близки? — Денби продолжал стоять спиной к Лизе, пристально глядя на щетку для волос.

— Нет, конечно нет.

— Не понимаю, почему «конечно». Вы ведь не святые.

— Нет, мы разумные эгоисты. Мы не хотим идти путем безумств и разрушений.

— Хорошо, но все же я не понимаю, какие соображения разумного эгоизма привели вас ко мне с этой вашей невыносимой любовью!

— Как я уже говорила, мы решили, что должны расстаться, и я подумала, что будет легче для нас обоих, если я уеду сразу же, и я нашла себе работу в Индии, в Калькутте, при Комитете защиты детей.

— Так почему же вы не в Калькутте, почему вы на Стэдиум-стрит, в моей спальне, сидите с ногами у меня на постели?

Молчание. Денби наконец поднял глаза и встретил ее напряженный взгляд.

— Я решила не ехать в Индию. Это было очень трудное и ответственное решение, — помолчав, сказала Лиза.

— А, значит, вы решили вернуться к Майлзу, а по дороге заглянули ко мне, чтобы все это рассказать!

— Нет, я не собираюсь возвращаться к Майлзу.

— А что же вы тогда собираетесь?..

— Отчасти это зависит от вас, — ответила Лиза.

Денби медленно опустился на стул. Он пристально, свирепо посмотрел на нее.

— Лиза, что вы, собственно, мелете?

Она окинула его почти враждебным взглядом:

— Я хотела, чтобы все было кристально ясно, а это, оказывается, не так-то просто.

— Что верно, то верно!

— Я не хотела вводить вас в заблуждение.

— Вы меня убиваете, а не вводите в заблуждение.

— Я должна была внести полную ясность насчет Майлза…

— Вы внесли полную ясность! Но что вам нужно от меня, Лиза? Может быть, вы хотите вызвать у Майлза ревность?

— Странно, — сказала она, — но, по-моему, именно когда Майлз увидел нас на кладбище вдвоем, его вдруг осенило, что он любит меня, когда до него дошло, что кто-то другой может в меня влюбиться.

— Избавьте меня от ваших трогательных воспоминаний. Значит, вы хотите заставить Майлза ревновать?

— Нет. Мои жизненные планы больше не связаны с Майлзом.

— Не может такого быть, — сказал Денби. — Вы любите его. Он любит вас. Вы мне это уже десять раз повторили. Не может быть, чтобы вы не стремились к нему.

— Может.

— И что же вы хотите от меня?

В первый раз за все это время Лиза смутилась. Она вздохнула, опустила глаза, пригладила еще не высохшие до конца волосы.

— Ну, я решила не ехать в Индию…

— Ну и что дальше?

— Понимаете, я провела все эти годы… в их доме… любя Майлза и зная, что он там, наверху, у Дианы… каждую ночь…

— Короче.

— Я бы могла и дальше с ними жить, до бесконечности, я и думала, что все так и будет продолжаться до бесконечности. Но вот вдруг… он меня полюбил… а я ему сказала…

— Не начинайте по новой, не могу я больше этого выносить.

— Когда я решила уехать, я воображала, будто я такая же, как и раньше. И вот та прежняя «я» и решила уехать в Индию…

— Ну-ну, дальше.

— На самом деле я была уже не прежняя.

— Бога ради, что вы сказали?

— И еще — я хочу, чтобы вы знали, — сказала Лиза, снова глядя ему прямо в глаза, — я верю, что вы меня любите, что это, как вы мне писали, серьезно, мучительно, что это настоящее.

Денби смотрел на нее во все глаза. Он чувствовал, что сейчас потеряет сознание и свалится со стула.

— Господи. Вы ждете от меня утешения, — хрипло проговорил он.

Лиза смотрела на него все так же настороженно.

— Ну, может быть, и да… жду. Я же сказала, это очень трудно выразить словами. Все это… что я пережила… с Майлзом… изменило меня. Возможно, к худшему. Время покажет. Я поняла, что просто не смогу… уехать и быть одна. Теперь мне уже не хочется уезжать.

— Лиза, Лиза, — Денби прикрыл глаза рукой. — Из этого ничего не выйдет. Вы меня в могилу сведете.

— Может быть. А может быть, и нет.

Денби подался вперед, пристально глядя на нее.

— Теперь выслушайте меня, — сказал он. — Вы себя просто обманываете. Вы говорите, что не смогли бы уехать. И быть одна. Согласен, но какой смысл приходить ко мне, если вы меня не любите, а любите другого? Неужели вы не понимаете, что вам нужно совсем иное лекарство от одиночества? Вы не любите меня. И уж конечно, меня не знаете. Возможно, сейчас вы и благодарны мне за мою любовь. Я могу вас подбодрить, отвлечь на несколько дней, может быть, недель. Но потом вы вернетесь к Майлзу. А я убью себя. Или Майлза. Или вас.

— Нет, — отчетливо произнесла Лиза, почти вплотную приблизившись к нему и впившись в него глазами. — Я думала обо всем этом. Вы должны мне верить. Я не собираюсь возвращаться к Майлзу. Это исключается. Вы должны понять.

— Не понимаю. Когда любят — не существует никаких преград. Вы сумасшедшая. Я вижу, вам и невдомек, к чему может привести ваша игра. Это игра с огнем, Лиза, вы меня погубите!

— Я хочу порвать с Майлзом, — сказала Лиза, — и я это сделаю. И я знаю как. Это принесет страдания и мне, и другим, я знаю. Для Майлза я словно бы ушла в монастырь или умерла. И он спокоен теперь: я ведь для него недостижимый ангел. Но когда окажется, что в конце концов я только женщина, он сразу потеряет покой.

— И тогда он придет и заберет вас.

— Нет. Тогда он перестанет меня любить.

— Значит, все это, чтобы исцелить Майлза!

— Да будет вам! Послушайте, Денби, неужели вы не понимаете, что вы вовсе не оставили меня равнодушной, что в тот день на кладбище и в ту ночь в саду вы разбудили во мне женщину? Я вам благодарна за вашу любовь, но это еще не все. Это очень много, но далеко не все. Я любила Майлза, но ведь и вы были у меня перед глазами. Я бы не пришла к кому попало за поддержкой и утешением. Я думала о вас все это время. Мне незачем ехать в Индию. Что же странного в том, что мне захотелось дать кому-то счастье и быть счастливой самой? Я все вспоминала, как вы тогда ночью упали в золу на колени и как мне захотелось вас погладить. За все эти годы на Кемсфорд-Гарденс у меня притупился инстинкт самосохранения. Я жила точно в темной келье. А теперь я вырвалась из нее. Это очень болезненно, и боль еще будет длиться, конечно, но ее можно вынести, если знаешь, что выздоравливаешь. Я не сумасшедшая, Денби. Никогда в жизни я не была более трезвой, холодно-трезвой, эгоистично-трезвой. Я женщина. И я нуждаюсь в тепле, в любви, в привязанности, в радости, в счастье, во всем том, чего у меня никогда не было. Я не хочу жить на дыбе.