Книга Обман, страница 80 – Валерио Эванджелисти

Раздраженный болтовней, Мишель строго взглянул на аптекаря. Тот, видимо, расценил этот взгляд как приглашение продолжать и прибавил:

— Чтение ваших пророчеств меня взбудоражило. Вы утверждаете, что базируетесь на астрологии, но эта наука не занимается пророческими видениями. Многие астрологи, начиная с Лорана Виделя, обвиняют вас в искажении астрологической доктрины. Тогда каким же методом вы пользуетесь?

Упоминание о Виделе, самом ядовитом из критиков Мишеля, было не лучшим способом его успокоить. Особенно теперь, когда тревога за Жюмель жгла его каленым железом. И он грубо отрезал:

— Послушайте Франсуа, когда-нибудь я покажу вам свои методики и, возможно, опишу их письменно. Но теперь отвезите меня домой. И молчите по дороге, если можете.

Берар замолчал и, слегка задетый, помчал экипаж по узким улочкам квартала Ферейру, заставляя прохожих отпрыгивать в стороны.

Очутившись перед собственным домом, Мишель спрыгнул с двуколки и властным жестом распростился с аптекарем. У него болели ноги, особенно ступни. Неужели действительно подагра? Этого он не знал, да и не было времени на этом останавливаться.

Он подбежал ко входу, лихорадочно роясь под плащом в поисках ключей, но не смог отстегнуть их от пояса и принялся что есть силы барабанить в дверь. Капли пота стекали с лица на воротник.

Прошло несколько минут, потом дверь открылась. Из нее удивленно высунулось сияющее лицо Жюмель, и Мишеля охватило ощущение сумасшедшего счастья. Он так крепко поцеловал жену, что той пришлось откинуться назад. Немного отдышавшись, он сказал:

— Этот день чуть не стал худшим в моей жизни, а стал лучшим.

— Почему?

— Потому что я тебя люблю.

Она тепло улыбнулась.

— Знаешь, я тебя тоже. Но ты чем-то взволнован.

Мишель нахмурился.

— Сегодня кто-нибудь меня спрашивал?

— Да, человек, которого и ты, и я хорошо знаем, — ответила Жюмель в легком замешательстве. — Тот маг, что уже когда-то приходил.

Показное спокойствие Мишеля улетучилось вмиг.

— Где он? — задыхаясь, спросил он.

— Я его проводила в гостиную первого этажа.

Дальше Мишель слушать не стал и двинулся вперед по коридору. На середине пути острая боль заставила его захромать, но не поэтому он замедлил шаг. Оружия при нем не было, но его это не заботило: он чувствовал себя достаточно сильным, чтобы задушить Пентадиуса собственными руками.

С налитыми кровью глазами ворвался он в гостиную.

— Вы… — прошептал он.

На диване сидел Жан Фернель. Одну книгу он держал в руках, две другие лежали рядом на подушках. Он полуулыбкой приветствовал Мишеля.

— Он самый. Извините, что явился в Салон, не предупредив вас. У меня для вас новости: и плохие, и хорошие.

— Выкладывайте, — Мишель уселся в кресло возле камина.

— Сейчас все расскажу. Начну с хорошей новости: Екатерина Медичи хочет с вами познакомиться. Она услышала о медальоне со своим изображением и желает вас видеть. Разумеется, это вас ни к чему не обязывает, но если вы согласны, я устрою вам официальное приглашение ко двору.

— Вы с ней обо мне говорили?

— Конечно. Знаете, о вас теперь много говорят. Три книги, которые вы опубликовали, разошлись с невероятной быстротой. Начать хотя бы с вот этой, что у меня в руках: «Великолепная и весьма полезная брошюра для тех, кто хочет узнать изысканные рецепты». Никак не думал, что вы гастроном, да к тому же еще специалист по косметике.

Мишель все еще был во власти призрака Пентадиуса, поэтому только досадливо отмахнулся.

— Я всего лишь собрал сведения, полученные там и сям во время путешествий. Ничего важного в этой книге нет.

— Зато есть вот в этой.

Фернель положил книгу на стол и достал тоненькую брошюру.

— «Предсказания на тысяча пятьсот пятьдесят шестой год». Королева прочла, и брошюра произвела на нее огромное впечатление: на каждый месяц грядущего года вы предсказываете бедствие.

— А вы не замечаете, что мы живем во времена бедствий?

Вопрос прозвучал не очень вежливо, но Фернель не обратил внимания.

— Замечаю. Однако ваш альманах утверждает, что бедствия станут множиться… Можно подумать, что вы сознательно сеете страх. К тому же ваша книга гораздо подробнее всех других, написанных на эту тему…

— Издатель Брото меня все время за это упрекает.

— Я говорю о подробности описания бесконечных, мучительных кошмаров. Но главный кошмар — вот эта книжица.

Фернель достал еще одну брошюру.

— «Пророчества Мишеля Нострадамуса, изданные в Лионе в печатне Масе Бонома». Она вышла недавно, и повсюду только и разговоров, что о ней. И заглавие с претензией: не предсказания, а «пророчества».

— Если вас это заботит, то в авиньонском издании сказано «Чудесные предсказания».

— Существо дела не меняется: во всех случаях эта книга ставит вас в опасное положение.

Фернель нахмурился.

— Мишель… хотя мне бы надо называть вас Нострадамусом: ведь под этим именем вы добились славы. Это я посоветовал вам бросить вызов Ульриху и опубликовать свои видения. Но вы пошли дальше: вы сделали достоянием публики философию иллюминатов и даже некоторые наши техники. Ваше «Письмо к сыну Сезару», которым открывается книга, «Церковь» воспримет как настоящий донос.

Слегка смутившись, Мишель пробормотал:

— Но вы быстро убедитесь, что одни параграфы выписаны из «Собрания откровений» брата Джироламо Савонаролы, а другие — из сочинений Петра Кринита.

— Несомненно. Я заметил также, что ваши астрологические суждения вдохновлены работами Ришара Русса. А вот это место, — Фернель полистал книгу, — двадцать первый параграф, где вы говорите, что познание сути вещей и движения звезд возможно в состоянии гераклической эпилепсии, явно навлечет на вас гнев Ульриха.

Смущение Мишеля возрастало.

— Это Гиппократ назвал эпилепсию «геркулесовой болезнью» в работе о женских болезнях. Видимо, Геркулес страдал эпилепсией.

Фернель взглянул на него с иронией.

— Да, но мы с вами прекрасно знаем, что hieracium — название ястребиной травы.

Он снова насупился.

— Вы обнародовали секрет, который «Церковь» хранила наиболее ревностно. И раскрыли его не столько профанам, сколько нашим инициированным. Поймите меня правильно: я не хочу сказать, что вы поступили плохо. Но теперь Ульрих станет вас ненавидеть со всей силой, на которую способен, и постарается вас уничтожить.

Мишель опустил голову.

— Я с самого начала это знал. Постараюсь его пересилить.