Онлайн книга «Огненный глаз Тенгри»
|
— Вертеп, — тихо сказал я. — Неважно! Посмотрите, Урманов, до чего вы докатились. — Олег уличающим жестом обвел комнату. — Разврат, пьянство, самогонный аппарат… Не стыдно? — А сын — ученый, историю изучает, диссертацию пишет, — подключился я, усаживая своего тощего подопечного на тахту и показывая ему кулак, чтобы помалкивал. Урманов неожиданно всхлипнул и сник, снова опустившись на табурет. — Только Антону не говорите! — почти прошептал он. — Не скажем, — пообещал Ракитин. — Но чтобы завтра этого всего, — он еще раз взмахнул рукой вокруг, — не было, сержант! — Так точно, господин капитан… — Ладно, — вмешался я. — Василий… как вас по батюшке?.. — Сергеевич… — Очень хорошо. Василий Сергеевич, когда вы в последний раз виделись с Антоном? — В прошлом году. Он ехал в командировку… — А он недавно не звонил вам? Урманов то ли шмыгнул носом, то ли хихикнул, и посмотрел на меня вполне трезвым взглядом. — У меня телефона уже второй год нету. Отключили за долги. — Дело в том, что ваш сын пропал три дня назад при довольно странных обстоятельствах, — веско сказал Ракитин. — Поэтому нас интересуют любые сведения, которые вы можете сообщить о нем. — Как по-вашему, куда бы он мог так внезапно уехать? — Ну, Антоша с детства был резвым. Они бывало с Генкой могли запросто за полсотни верст на озера ушкандыбать за карпами. Причем, как теперь говорят, автостопом… — А кто это — Генка? — Да брат его родной, — Урманов снова помрачнел. — Старший он, на геолога выучился. Весь Алтай пёхом исходил, почитай, до самого Китая. Антон его шибко любил… — А что с ним случилось? — Погиб. Уж года три как… Под лавину попал возле Старой Крепости [41] . Тела так и не нашли. Урманов отвернулся, размял папиросину, закурил. — Мать ихняя после этого слегла, за полгода растаяла от горя… — Извините, мы не знали… — мне всегда в таких случаях становилось неловко, будто я пытаюсь влезть в чужую квартиру или роюсь в чужих вещах. — А… нет ли у вас фото Геннадия? — смутная догадка замельтешила у меня в голове. — Есть конечно, — Урманов медленно прошел через комнату к платяному шкафу, открыл взвизгнувшую дверцу, долго копался на полках, наконец извлек затертый до белизны пухлый фотоальбом. — Вот, смотрите, — протянул мне альбом. Я взвесил том на руке и положил его на подоконник. Обыкновенная семейная хроника, ничем не примечательная — свадьба, юность, первая собственная комната, первый ребенок, первые радости, второй ребенок… «А разница-то у братьев года три-четыре, не больше!» Вот и школа, новая квартира (видимо, эта самая!), выпускной у старшего, Геннадия… Я перелистнул сразу несколько страниц и остолбенел. На меня с профессионально сделанного в фотоателье портрета смотрел, чуть улыбаясь, «шаман»! Ракитин тоже заглянул в альбом и присвистнул: — Елы-палы! А покойничек-то живуч оказался! — Что вы говорите, господин капитан? — насторожился Урманов. — Э-э… Василий Сергеевич, спасибо за сотрудничество, — Олег радушно похлопал его по плечу. — Вы нам очень помогли. А вот это все, — окинул он взглядом расхристанную комнату, — надо срочно прекратить! — В самом деле, — поддакнул я, — не ровен час, сын узнает! — Господа, умоляю, не говорите Антону! — Урманов вцепился в нас обоих. — Стыдно-то как… — Вот и прекращайте! Недвижно лежавшая до сих пор на тахте баба вдруг открыла глаза и резко села. Простыня, прикрывавшая ее, упала на пол, открывая для обозрения внушительные прелести. Мутно оглядев четырех мужиков, замерших то ли в восхищении, то ли в растерянности, кустодиевская красотка криво улыбнулась и просипела: — Мальчики, только не все сразу! — Я первый! — внезапно очнулся тощий субъект, тихо сидевший все время на краю тахты. И цапнул бабу за необъятную грудь. — Отвали, Колян! — рявкнула та, отмахнувшись дебелой рукой. — Я тебе уже давала. Получив хлесткую затрещину, тощий Колян улетел с тахты в угол и развалил плотный строй бутылок с самогоном. — Картина Репина «Приплыли!» — поморщился Олег. — Пошли отсюда, Димыч! Мы отодрали от себя причитающего Урманова и быстро ретировались в коридор. Когда мы уселись в машину, сержант заинтересованно спросил: — И шо же там було, Олег Володимирович? — Три «бэ». — Шо ж це такэ? — Бардак, бухаловка и блядство. Сержант, окончательно сбитый с толку, недоуменно и обиженно оглядел наши каменные физиономии и молча завел мотор. — Тебе, Степан, надо что-то с юмором делать, — сочувственно сказал Ракитин. — В нашем грубом деле без юмора нельзя. Сержант пробурчал в ответ что-то невнятное и возмущенно повел могутным плечом. — Подведем итоги, — как ни в чем не бывало повернулся ко мне Олег. — Что мы имеем? — Воскресшего старшего брата Антона Урманова, превратившегося в адепта культа бога Тенгри, — выдал я. — И что из этого следует? — Надо срочно ехать в горы, искать капище. — По-моему, надо срочно объявлять обоих в розыск. По области. — По региону, Олежек! Уверен, что братья уже где-то в Кемеровской области. И скорее всего — по дороге к капищу. — Далось тебе это капище! — Да в нем-то все и дело! Ну, как ты не понимаешь?! — Я разозлился. — Раритеты нужны Геннадию не для продажи. Он собирается совершить древний обряд. Но не пробуждения бога, как я думал вначале, а его умиротворения!.. — Погоди, какого еще умиротворения?! — Ракитин тоже начал закипать и вытащил помятую пачку «Кэмела». — Мне надо поймать психа-фанатика, убившего как минимум двух человек! — А я тебе что предлагаю? Они оба там, Олег! На капище! Я уверен, Антон не знает про этот обряд и преследует брата, чтобы вернуть украденные раритеты. А Геннадий, вполне возможно, может использовать Антона в качестве жертвы во время обряда. Он действительно фанатик, но… добрый! — Добрый?! — Ракитин поперхнулся дымом только что раскуренной сигареты. — Я понимаю, что говорю странные вещи. Но я сам все понял, только прочитав «памятные тетради» Крашенинникова. Они там по незнанию прервали священный обряд умиротворения бога, призывающий Тенгри остановить пожары, охватившие в тот год весь Кузнецкий Алатау, всю Шорию. — Я старался рассказывать спокойно и внятно, по опыту зная, что лишь так смогу убедить Олега в своей правоте. — Приятель Крашенинникова украл с капища священные реликвии — берестяную книгу Тенгри и фигурки Небесного Пса и Огненного Коршуна, слуг бога. Шорцы устроили погоню и даже убили похитителя, но Крашенинников все же увез эти раритеты с собой. Он хранил их много лет, но посланцы Белого шамана — того, что совершал обряд — нашли ученого в Петербурге. Видимо, опасаясь этого, Крашенинников пытался через своего брата-купца вернуть раритеты в Сибирь, но не преуспел. И умер… |