Онлайн книга «Огненный глаз Тенгри»
|
— И куда же делись эти раритеты потом? — Непонятно. Но каким-то образом они через много лет попали к пивовару Карлу Крюгеру, который основал в Томске пивоваренный завод. Профессор Ульрих Крюгер, правнук Карла, показывал мне фотографию предка с этими предметами. Он сказал, что после смерти прадеда его родной брат Роберт передал раритеты в дар Томскому университету. — А как все это связано с нашими событиями? — Думаю, Геннадий Урманов откуда-то узнал о тех давних событиях и вознамерился завершить прерванный обряд, успокоить грозного бога. — По-твоему получается, что Геннадий Урманов вовсе не преступник, а спаситель человечества? — Ну, это с какой стороны посмотреть… — Да с любой! — Олег опустил стекло и выбросил окурок. — Он совершил преступление и должен быть наказан! — Ладно. Накажешь его, когда найдем. Между прочим, время теперь работает против нас. Можем опоздать… — Ты опять про капище? А я думаю, что Урманов до сих пор в городе и будет искать новой встречи с Крюгером! — Ракитин отвернулся и снова закурил. — Знаешь, Олежек, — мирно сказал я, — иногда мне кажется, что у тебя в предках была не обезьяна, как у всех, а коза! Бодливая и упрямая. До самого города никто из нас больше не произнес ни слова. Меня это вполне устроило — удалось еще урвать для сна часок. Очнулся я, когда мы переезжали по Томь. Сладко потянувшись, я бодро попросил: — Высади меня возле Политехнического, сержант. На часах было еще только четыре часа пополудни, и я решил прогуляться пешком до редакции. Если честно, меня до сих пор мучила совесть по поводу грубого розыгрыша Колобка. Очень хотелось как-то загладить вину, не признаваясь впрочем в содеянном. В редакции стояла всегдашняя предвечерняя тишина. Большинство сотрудников уже отправились по своим личным и не очень делам. Оставались лишь те, кто торопился сдать материал или дежурил по очередному выпуску. В отделе я обнаружил одну Полонскую, сосредоточенно вычитывавшую текст на компьютере. — Привет, Солнышко! — обрадовался я и с удовольствием чмокнул ее в румяную бархатную щечку. — Здравствуй, Димочка, — ласково улыбнулась Светлана, не прекращая работы. — Как продвигается твое расследование? Говорят, ты даже участвовал в схватке с преступником? — Было дело. — Я налил себе и ей по чашке ароматного чаю и подсел рядом к столу. — История просто невероятная!.. Я, посмеиваясь, рассказал Светлане вкратце о своих похождениях, опуская некоторые личные подробности. В том числе изложил ей собственную версию событий, оформившуюся у меня после прочтения «памятных тетрадей» Крашенинникова. Мне хотелось «обкатать» ее на совершенно постороннем человеке, дабы убедиться, что я прав. Светлана, забыв про статью, слушала очень эмоционально, ахая и охая, делая круглые глаза, но в конце концов полностью согласилась с моими выводами. — Димочка, я всегда говорила, что ты у нас прирожденный сыщик, и отдел только выиграет, если ты будешь здесь работать! — Спасибо, Солнышко. Только я тебя попрошу, пожалуйста, расскажи сама, что считаешь нужным Григорию Ефимовичу. Мне неудобно к нему появляться… — Да уж, — хихикнула Светлана, — разыграл ты Колобка!.. Хорошо, не беспокойся. Я все улажу. — Тогда я пошел спать. На ходу глаза слипаются… Я вышел из редакции и сразу окунулся в вечернее бормотание города. Городская палитра звуков заметно меняется в зависимости от времени суток. По утрам улицы наполнены голосами пробуждения: звонко перекликается птичья мелочь, бодро сигналят торопящиеся на службу машины, людские разговоры короткие, энергичные. К полудню город наполняется симфонией деловых звуков — их слишком много и все разные. Но как только рабочий день заканчивается, наступает самая приятная пора — отдыха и расслабления. И тогда город поет, смеется, ворчит, признается в любви, произносит тосты, просто вопит от радости, от того, что живет и будет жить еще долго-долго!.. Я двинулся по улице сквозь толпу веселых нарядных людей, полуприкрыв глаза и улыбаясь всем сразу и никому в отдельности. Я лишь подумал, что для полного счастья сейчас мне не хватает рядом Марии, ее теплых рук и мягкого завораживающего голоса, пушистой косы и ласкового взгляда. И тут вдруг ожил мой мобильник. Номер был скрыт. В груди шевельнулся холодок тревоги, но я все же нажал кнопку ответа. — Привет, мастер! Голос был незнакомым и одновременно почти узнаваем. То есть я просто знал, кто говорит, и ни капельки не сомневался. — Здравствуй, Геннадий. — Ого! Догадался или кто-нибудь подсказал? — Я мастер… — Ага. Ну да… Так вот, мастер, имей в виду: я не желаю лишних жертв. А они будут, если ты не прекратишь свои розыски! — Ты убил моего друга, — жестко сказал я. — Ты мой должник. — Тебе все еще есть, кого терять, а мне терять нечего! — резко ответил «шаман». — Предупреждаю… — Ты мой должник! И учти, я знаю, где тебя искать! — Тебе это не поможет. Ты все равно не успеешь. Осталось три дня… — Постараюсь. Очень хочется перекинуться парой слов с глазу на глаз! — Ты до сих пор так ничего и не понял, мастер. Прошу тебя, — в голосе Геннадия вдруг прорезалось отчаяние, — не мешай мне! Всё. Сигнал прервался. Я стоял посреди шумной улицы, несмотря на светлый час уже залитой веселыми разноцветными огнями, и на мгновение мне показалось, что темно-голубой купол неба над деревьями стал ниже и массивнее, словно прогнулись плечи невидимых за горизонтом Атлантов, поддерживающих его. Разговор с Геннадием оставил неприятный тяжелый осадок в душе. Я остро ощутил потребность поговорить с кем-то, кто бы понял меня, кто не стал бы сомневаться в моем рассудке, а помог — советом, теплым словом, улыбкой… Я набрал номер Марии. — Здравствуй, родная! — Дима?! Ты где? — В городе. Жив-здоров. И очень по тебе соскучился! — Я тоже… — Тогда приходи ко мне. — Я… мне… Хорошо, я постараюсь. — А в чем дело? — Да так. Старые долги… — Может, я помогу? — Нет, милый. Я сама. Я приду… — Спасибо, родная. До чего же хитра проказница-судьба! Ведь буквально три дня назад я и не помышлял ни о каком романе и ни одна женщина вокруг совершенно не интересовала меня. Я был полон праведного гнева на весь женский род. Случайные подружки за последние пять лет только утвердили меня во мнении о том, что женщины — существа коварные, хитрые и непостоянные. И вот — на тебе! Кот, который гулял сам по себе, влюбился, как мальчишка: сразу и бесповоротно. Причем взаимно! Это хорошо, когда любишь ты. Но еще лучше, когда тебя тоже любят… |