Книга Наваждение, страница 20 – Дэвид Линдсей

— Почему ты считаешь его именно таким человеком? — поинтересовалась Изабелла.

— О, дорогая, пару раз я заметила, он смотрит на тебя очень странно. Мужчины есть мужчины — их не переделать. Он, разумеется, в курсе, что ты помолвлена?

— Дорогая Бланш!..

— Хорошо, умолкаю. Тебе лучше знать. Только веди себя очень и очень осмотрительно.

До самого конца поля Изабелла возмущенно молчала. Мужчины шли быстрее и время от времени оглядывались, как бы протестуя против слишком неспешного и ленивого шага их спутниц.

— По-моему, Бланш, я не прошу особого одолжения. Раз он не собирается здесь жить, почему бы не уступить дом? Тетя заплатит, сколько он запросит.

— Джадж, несомненно, прекрасно разбирается в купле-продаже, — загадочно изрекла Бланш.

Они наконец подошли к выбравшим место и ожидавшим мужчинам.

На траве расстелили коврик и распаковали корзины. Пока Роджер разделывал фазанов и откупоривал рейнвейн, дамы изящно раскладывали пирожные и фрукты, чему по мере сил способствовал Джадж. Они расположились прямо в поле, на солнце, у романтического ручейка, за которым темнел лес. Совсем узенький, всего в дюйм глубиной, ручей был настолько красив, а струящаяся по гальке кристально чистая вода так мелодично журчала, что Изабелла постепенно успокоилась. Склон, которым они спустились, загораживал дом.

— В духе Омара Хайяма — кто-кто, а он умел это оценить, — энергично расправляясь со своим куском фазана, произнес Роджер. — Только вместо прокисшего сиропа у нас три бутылки отменного вина, вместо ломтя хлеба — дичь, и вместо одной «подружки» — две. Не могли бы вы написать на эту тему стихи, Джадж?

— Я категорически против такого отношения к дамам, — холодно возразила Изабелла. — Те времена навсегда миновали: давно уже мужчины существуют для нас, а не мы для них.

— Превосходно! Совершенно согласен. Рад буду способствовать процветанию прелестного женского рая. Кого выбираешь — меня или Джаджа?

— Роджер — зануда-историк, мистер Джадж, он проводит свою жизнь в пыльных читальнях Британского музея.

— Тем больше для меня оправданий, дорогая, — возразил Роджер. — Когда слишком долго роешься в книгах и забиваешь голову всеми этими королями, политиками и героями, собственная природа начинает бунтовать и требует чего-нибудь простого и человечного. Идеалом становятся простушка Джейн и красотка Мюриель.

— Кто же из нас простушка Джейн? — сухо спросила Изабелла.

— Простушка Джейн — «наивное дитя», а красотка Мюриель — «кокетливая чертовка». Сами решите, кто есть кто… А теперь оставьте меня в покое — я возвращаюсь к вину и фазану.

— Мистер Джадж, неужели вы не ответите на столь неслыханную грубость?

— Ничего не поделаешь, милая леди, — развел руками Джадж. — Мистер Стоукс так ловко вывернулся, что совершенно невозможно придраться. По-моему, единственная цель его хитрой тирады — заставить вас обеих лишний раз улыбнуться.

Вилка Бланш застыла в воздухе; в полном изумлении глядя на Джаджа, она спросила:

— Вы намекаете, что мы хмуры и скучны?

— Нет, конечно же нет. Лишь слегка задумчивы — чуть больше, чем требует случай… Я даже забеспокоился, не совершил ли, сам того не желая, какую-нибудь бестактность, не обидел ли чем-нибудь вас?

— Вздор! — воскликнула Изабелла. — Вы сама галантность.

— Муки совести, Белла, — прожевывая фазана, с трудом выдавил Роджер. — Он что-то натворил и не уверен, заметили вы или нет. Выкладывайте, Джадж!

— Нет, нет. Раз мисс Ломент не находит в моем поведении ничего бестактного, лучше оставим эту тему.

— Хитрец!.. Неужели виноват я? На меня Белла обижается в среднем раз в две недели. Прелестное создание, но довольно-таки раздражительное.

— Никогда в жизни не обижалась на тебя, дорогой друг. Когда ты переходишь определенные границы, становишься всего лишь комичен… И вообще дело не в том — мы говорили о мистере Джадже, не о тебе. Обидеться — значит разочароваться, а я не могу разочароваться в поступках или словах мистера Джаджа, ибо, в общем-то, совершенно не знаю его характера.

Бланш пристально взглянула на нее, а Джадж покраснел и после некоторой паузы произнес:

— Всегда считал, что я таков, каким кажусь окружающим.

— Значит, вы никогда не совершаете непредсказуемых поступков? Неужели ваш образ жизни полностью соответствует вашему внешнему виду? В таком случае вы, надо полагать, очень счастливый человек, мистер Джадж.

— А какого дьявола он должен совершать непредсказуемые поступки? — спросил Роджер. — Порой непредсказуемость очаровательна, а в основном сплошной идиотизм. Впоследствии никто не может вразумительно объяснить своих действий.

— Да, рассудочность, возможно, мужской идеал, только отнюдь не женский. Нам нравятся мужчины, которые хоть изредка прислушиваются к голосу сердца и живут не одним разумом. Глупо, конечно, и весьма нерасчетливо, и тем не менее именно таких мужчин мы предпочли бы видеть своими друзьями.

— Почему?

— Потому что для женщин благородство — добродетель, Роджер.

Роджер выпил, вытер губы и спросил:

— Что же, безрассудный человек неизбежно добродетелен?

— Нет. Я лишь убеждена, что женщины уважают людей, для которых дружба — на первом месте, а собственные интересы — на втором.

— Похоже, несравненная Белла знакома с парочкой этаких личностей!

Изабелла раздраженно пожала плечами.

— Мне не нужны подарки от друзей, мне нужны друзья, любящие и умеющие дарить. Разница очевидна?

— Совершенно очевидна. У тебя острая форма романтизма. Не исключено, что такие интересные люди когда-то и были, но в нашем жестоком, холодном мире им места нет. Лучший друг человека — его банковский счет. Прими как аксиому.

— Согласна. — Изабелла подняла бокал. — Тогда — да здравствуют деньги, собственность и эгоизм!

— И к тому же да здравствуют женщины, улыбки, вино, благословенное солнце — короче, все, ради чего стоит жить! И долой всякие философские дискуссии между мужчинами и женщинами! Для блага общества надо нанять специальную профессуру, которая займется этой ерундой.

Одним глотком осушив бокал, Роджер вытащил сигару и, аккуратно обрезав кончик, с явным удовольствием закурил. Наблюдая за ним, Джадж улыбался.

— Вы никогда не бываете серьезны, мистер Стоукс?

— Только на работе.

— Вы, несомненно, заслуживаете право на отдых. Заслуживает, миссис Стоукс?

— По-моему, он пашет как вол, — беспечно ответила Бланш. — Это у них семейное. Его брат Маршел успешно сколачивает состояние, а Роджер не менее успешно завоевывает репутацию. Иногда я склоняюсь к мысли — лучше бы наоборот.