Онлайн книга «Параллельный мальчик»
|
– Офшинкка? Йа! – выкрикнул он. – Сопирайтес, мы итем тута! И мы пошли собираться. Лариса уже успела сделать заход в сауну и сидела на открытой веранде коттеджа, завернутая в махровое полотенце, распаренная, розовая и довольная. – А вы дураки, – сказала она. – Золото по осени считают! – огрызнулся я. Мы с Настей переоделись в старые джинсы и резиновые сапоги, как велел Йокки, натерлись мазью от комаров и двинулись в тайгу. Или это была уже тундра, я не понял. – Грузите золото в бочках! – крикнула нам вслед Лариса. Мы едва поспевали за этим ушастым Йокки, который перепрыгивал коряги и протискивался сквозь завалы деревьев с ловкостью северной обезьяны локитта, которая когда-то водилась в лесах Финляндии. Потом лопари истребили их на воротники. Потом та же судьба постигла и лопарей. Мы с треском и шумом ломились за Йокки. Наконец мы пришли к ручью. Берег его был изрядно изрыт лопатами, которые валялись тут же. На берегу лежали круглые металлические лотки для промывки песка. Йокки схватил лоток, погрузил его в ручей и швырнул на него лопату песка. И стал двигать лотком туда-сюда, промывая песок. Как вдруг его лицо озарилось улыбкой, он выхватил из воды что-то мелкое и поднял над головой. – Солотто!! – завопил он. И в самом деле, это был маленький самородок, похожий на голову курицы, величиною не больше фасоли. Как я потом узнал, этот самородок Йокки всегда подкладывал в песок, когда показывал старателям, как надо мыть золото. Рекламная уловка. Но мы с Настасьей поверили, схватили по лотку и принялись остервенело промывать песок. Йокки бесшумно испарился. Он-то знал, какое это безнадежное занятие. Часа три мы просеивали этот песок, причем у меня зародилась мысль, что он уже многократно просеян несколькими поколениями старателей. Ни одной золотинки! Вдруг Настя показала мне песчинку, блеснувшую на солнце. – Солото… – устало сказала дочь, подражая лопарю. Я тут же посчитал, что такими темпами мы намоем на «мерседес» в течение всего ста двадцати лет. Мы перекусили, и я снова взялся за лопату и лоток, а дочь отправилась в лес есть чернику. Внезапно у ручья появилась процессия, состоящая из маленького восточного человека с усами, похожего на Саддама Хусейна, трех его слуг в тюрбанах и Йокки, который их вел, о чем-то говоря с Саддамом на языке, который он считал арабским. Они расположились выше по ручью, метрах в ста, и слуги в тюрбанах принялись кидать песок на лоток восточного человека, а тот величественно, как и подобает диктатору, стал промывать этот песок. Йокки восторженно наблюдал за ним, замерев рядом в позе суслика в степи. «Шейх какой-нибудь, что ли? – подумал я. – Зачем ему золото? Он может его купить сколько хочешь». Но здесь, видимо, та же история, что с рыбалкой. Купить можно любую рыбу. Но интереснее поймать самому! Вдруг «шейх» издал короткий восточный вопль. Он наклонился над лотком, и в его руках блеснул довольно крупный золотой самородок, насколько я мог разглядеть с расстояния в сто метров. Йокки подпрыгнул от радости и что-то залопотал. «Шейх» промыл самородок в ручье, повертел в руках, цокая языком, а потом спрятал в расшитую драгоценными камнями торбу, висевшую у него на плече. Я продолжал полоскать песок без малейших проблесков драгметалла. Через три минуты снова раздался вопль «шейха» и подобострастное лопотание Йокки. Он нашел второй самородок, этот восточный балбес! И снова бросил его в торбу, где самородки глухо звякнули друг о друга. До конца рабочей смены этот придурок намыл двенадцать самородков величиною от грецкого ореха до апельсина. Он даже скрючился немного от веса торбы, но прислуге ее не отдавал. Йокки аплодировал, смеялся в кулачок, восхищенно что-то шептал, молился своим саамским богам, короче, вел себя до крайности подхалимски. Я не выдержал, подошел к нему сзади и спросил: – Йокки, что за хрень получается? И это у вас зовется равноправием? – Та, та… – закивал Йокки. – Этта ест солото гарант! Тур солото гарант! – Тур гарантированного золота? – переспросил я. – Та! Та! – Я тоже хочу такой, – заявил я. – Теньги тругой, софсем тругой… Другими словами, «шейху» купили путевку за пятьдесят тысяч американских рублей на неделю с гарантией отмывки двух килограммов золотых самородков, которые исправно и незаметно подкладывались прислугой в лоток этого олуха. Не знаю, был ли он в курсе такой золотой рыбалки, но радовался, как ребенок. А у нас тур был без гарантии, поэтому ни шиша мы не отмыли. Настя возвратилась из леса почему-то сияющая, с перемазанным черникой ртом. А я был зол на Губернатора и Лапландию. Обещали золото, а подсунули кучу мокрого песка! – Что ты лыбишься, как блин на сковородке?! – довольно грубо спросил я Настю. Она захлопала ресницами от неожиданности, потом сказала: – А тебе много золота хочется? – Конечно! А ты думала! – закричал я. – Ну, я постараюсь, – сказала она. – Что ты постараешься?! – Наколдовать. Здесь хорошо колдуется. Колдунья нашлась! Вечером выпили с Ларисой водки, стало хорошо. Лариса так и не вылезла из белого махрового полотенца, дышала жаром и была необыкновенно прекрасна. Мы сидели на веранде и смотрели, как на озеро опускается легкий туман. А потом отвязали лодку от сходен рядом с домом и выплыли на простор. И Лариса затянула своим чудесным голосом на все озеро: Каким ты был, Таким остался. Орел седой, Казак лихой… Такие песни хорошо слушать в чужой Лапландии. Сразу чувствуешь себя русским, народным, всемирным… Утром опять с Настей кинулись к лоткам – я упорный, как гусь! Моем этот треклятый песок, ни фига не намываем. А между прочим, за каждый день платим по двадцать с лишним евро на двоих. Хорошо, Лариса опять намазалась кремами, пошла загорать на камень, пока сауна топится. – Ну, где твое колдовство? – спрашиваю дочь. Настасья посмотрела на меня укоризненно: мол, что ж ты без колдовства ничего не можешь сделать? И пошла в лес колдовать. А я песок кидаю и мою, кидаю и мою. Как вдруг вместе с очередной лопатой песка, чувствую, в лоток попадает камень. Промываю и вижу – сияет чистым золотом! Размерами со сливу! Издал я рев – это вам не «шейх» взвизгнул! Он, кстати, продолжал там свои халявные слитки выуживать, но мой-то трудовой! Оперся о лопату и смотрит, чем это я в воздухе потрясаю. Потом послал слугу посмотреть. Прибежал смуглый паренек в тюрбане, я ему сунул самородок под нос: любуйся! Он поцокал языком, побежал к хозяину, залопотал что-то. «Шейх» достал мобилу, звонит. |