Онлайн книга «Анахрон»
Федор говорил напористо, чуть задыхаясь от небольшого праведного гнева. — Короче. Беру. Гляжу. Во-первых, цвет. Это же лошади шарахаются, какой цвет. Договаривались же, что белые будут. Он: хуе-мое, какая разница. Я его (Тут Федор убедительно взял Сигизмунда за пуговицу) останавливаю. Стоп, говорю. Договаривались — белый. Некондишн — налицо. Потом. Складываю. Беру деталь номер один и ставлю на деталь номер два. Согласно технического описания. Испытал на устойчивость. Качается! Я ему говорю: «Качается!» Он: «Какое качается? Не качается! Во!» И легонько потрогал. У него не качается. Еще бы дунул. Дунешь — тоже не качается. Так на него же не дуть будут, правильно? Он говорит — пройда такая: «Ты, говорит, на него еще сядь, под тобой развалится — скажешь некондишн». Я говорю: «Зачем я буду садиться? На него кошка взойдет. Оно качнется, животное испугается. Нам рекламация. Отвадили кошку от цивильного туалета. Зачем нам это надо?» Он говорит: «А что кошка? Под кошкой тоже качаться не будет». Федор сделал паузу и домовито разлил чай по чашкам. Сигизмунд сел, отмахнул с лица мокрую простыню. Федор продолжил повествование: — Я ему говорю: «Кошка весом от трех кэгэ. Норматив. Во всех справочниках указан.» Он согласился! Я говорю: «Прикладываем силу от трех кэгэ». Тут Федор полез в нагрудный карман и, к величайшему изумлению Сигизмунда, извлек оттуда силомер с циферблатом. Предъявил. Сигизмунд повертел в руке. Федор ревниво следил за ним и при первой же возможности отобрал назад. — Голландская вещь. Десять гульденов. Я его сжал в кулаке. Видишь, говорю, прикладываю силу в три кэгэ. Сейчас такую же силу будем прикладывать к изделию. Приложил. Качается! Качается, блин. Против точной измерительной техники он ничего не сказал. Он может доказать, что лиловое — это белое, тут я ничего поделать не могу. Измерить нечем. А насчет силы — прибор имеется. тут уж он ничего не смог. Фирма «Морена» приторговывала кошачьими гальюнами трех модификаций: «Восход-20», «Восход-40» и «Восход-60». Под такими названиями изделия значились в разных бумагах. «Восход-60» был настоящим аэродромом. Пять кошек одновременно присядут, не подравшись. Брали их мало. Самый ходовой товар был, естественно, «двадцатка». Эти-то и проверял боец Федор. — «Двадцатки» забраковал? — уточнил Сигизмунд. — Он говорит мне: «Забирай те, те нормальные», — вместо ответа продолжал Федор. — Я говорю: «Ща, мужик, только проверим». «Сороковки» — тоже брак. Небольшой. Вы уж с ними сами, Сигизмунд Борисыч, разбирайтесь. Я конфликта делать не стал — зачем? Сказал, что ответственность на себя брать не буду. «Шестидесятки» — те нормально. Развез. Только и старые еще не проданы. Сигизмунд без удовольствия подумал о том разговоре, который придется вести в понедельник. Спросил бойца хмуро: — А по телефону-то почему не рассказал? Чай, не ядерные боеголовки производим. — Так, Сигизмунд Борисыч, вы как младенец… Кто ж такое по телефону говорит! Бизнесом же занимаетесь. Тут бабка семечками торгует — и то с оглядкой. А у нас годовой оборот в тыщи долларов! — Две, — сказал Сигизмунд. — Что две? — не понял Федор. — Две тыщи, — пояснил Сигизмунд. — Я и говорю! — оживился снова Федор. — Шпионаж. Вы не поручитесь, что ваш телефон не прослушивается. — Всегда слышно, если прослушивается. — Да ничего не слышно. Сейчас знаете, какая техника! Что вы так мрачно отнеслись-то? Дело-то обычное. Ну, фоните. Вести себя потише, да и все… — Федор наклонился вперед и тихо спросил Сигизмунда: — А эта-то, литовка-то, все еще у вас? Надо же, заметил! Шубка-то на вешалке висит… — У меня, — сказал Сигизмунд. — А эти проявлялись? — Кто? — Партнеры ваши. — Нет, не проявлялись. — Вы поосторожней с такими вещами, Сигизмунд Борисыч. Просто так ничего не делается. Просто так даже кошка на нашу продукцию не взойдет. Тем более — человека забыли. Что за человек? Вы ее документы смотрели? — Да ладно тебе, Федор. Обыкновенная лялька. Ее для тепла в постель берут. Как кошку. — Вот такие-то обыкновенные, как кошки… — снова завел Федор. И махнул рукой. — Ну, дело ваше. Только вы поосторожней. Лишнего при ней не говорите. Если что — скажите мне. У меня ребята есть… — Тут он встрепенулся. Интерес в нем пробудился хищный. — А то хотите, звякну дружкам, шурину. Прозвоним вашу девку. Незаметно. — Как прозвоните? — На предмет «жучков»… — Жучки, Федор, — это кого мы травим, — назидательно молвил Сигизмунд. — Опрыскиваем, сживаем со свету… Ты, главное, в конторе про литовку не тренди. — Понял, — сказал Федор. И перешел к другому: — Да, вот еще что, Сигизмунд Борисыч. Мне бы «сороковку». — А что уж сразу не «Восход-60»? — Там площадь маленькая. Я специально замерял. Там «сороковка» в самый раз. Под ангору «сороковка» требуется. Ангора — она пушистая, ей пространство для маневра нужно. — Ладно, — сказал Сигизмунд. — Возьми. — И спросил, больше от скуки: — Она хоть на морду смазливая? — Кошка-то? — удивился Федор. — Во! И показал расцарапанную руку. — А кому ты «сороковку» хочешь? Не ляльке новой? — Какой ляльке? — еще больше удивился Федор. — А кому? Федор замялся. — Батюшка просил. В разговорах Федор своего родителя обычно именовал батяней. Никак не батюшкой. Недоумение Сигизмунда длилось до того мгновения, пока Федор не пояснил дополнительно: — Отец Никодим. Это, стало быть, тот сварливый поп, у которого Федор домовых муравьев морил. Сигизмунд с сомнением посмотрел на бойца Федора. — А чего? — развязно сказал Федор. — Нормальный мужик. Только что с бородой да в рясе. — Ты, Федор… — строго сказал Сигизмунд. — Ты смотри… Ты ему наши коммерческие тайны ненароком не выдай на исповеди. Как в романе «Овод». — Не читал, — доложил Федор. Он допил чай и встал. Подводя итог всему сказанному, боец сказал: — Ну, значит, «сороковку» я забираю. А с некондишном вы, Сигизмунд Борисыч, в понедельник разберитесь. И вышел в коридор одеваться. Накинул ватничек. И снова книжка бросилась в глаза Сигизмунду. — Что, Федор, ты теперь Святое Писание в карманцах носишь? — Не, боевик. Классный! — с чувством ответил Федор и вынул книгу. — Нате пока полистайте. Вещь. Сигизмунд взял книгу и подавился хохотом. Роман назывался «Инквизитор». На обложке была нарисована бесноватая баба с разинутой пастью. |