Книга Вуаль лжи, страница 15 – Джери Уэстерсон

— Мне не нравится, когда я лишаюсь заказчика. Особенно из тех, кто побогаче.

Через четверть часа они добрались до сторожки возле дома Уолкотов, и Джек присвистнул, завидев внушительные каменные стены и крышу с множеством печных труб. Признав Криспина, будочник впустил их на двор, хотя и окинул Джека подозрительным взглядом.

Вместо того чтобы направиться сразу к двери, Криспин обогнул особняк с угла, заодно осматривая садовую ограду, и наконец нашел место напротив окна мезонина. Обойдя дом со всех сторон, он так и не обнаружил иного входа. После этого он обратил внимание на плющ, которым была увита ограда, подергал за одну из свисавших плетей, повис на ней всем телом…

— Хозяин, — дрожащим голосом позвал Джек. — Нас впустили через ворота. Зачем же вы сейчас лезете тайком?

— Надо проверить вон то окно, — объясняя, Криспин кивнул в сторону окна.

Он понадежнее ухватился за растения, подтянулся и полез по стене. Не все плети оказались одинаковой прочности. Под руками и ногами то и дело обрывались стебли, осыпая голову Джека мусором и листвой. Покряхтывая от натуги, Криспин добрался до верхнего среза и ухватился за волглый гранит. Заглянул за ограду, перевалился через край и тяжело спрыгнул на землю.

Через секунду рядом шлепнулся Джек со страдальчески перекошенной физиономией.

— Ты как? — спросил его Криспин. Мальчишка встал на ноги и потер мягкое место.

— Не привык я лазить по оградам. У меня другое ремесло.

— Если увижу подходящий кошелек, дам тебе знать.

Криспин окинул взглядом небольшой садик с аккуратно подстриженными, прямоугольными шпалерами кустарников, среди которых встречались даже конусы и спирали. Все кругом было припорошено инеем ранней, но суровой осени. У дальней стены выстроились голые плодовые деревья. Возле дома, поникнув ветвями чуть ли не до щебенчатой дорожки, стояла ива, напоминавшая девицу с распущенными волосами.

Туман к этому времени успел превратиться в ледяную изморось, однако Криспин не стал накидывать капюшон. Вместо этого он задрал голову и пригляделся к окну, одному из трех на мокром каменном фасаде. Высокие стрельчатые проемы были украшены резьбой из волнистых линий и растений.

— Джек, давай-ка подсади меня.

Паренек искоса посмотрел на хозяина. Он был на добрых две головы ниже и не отличался могучим сложением. Криспин пожал плечами и сам попробовал взобраться по неровной цокольной кладке. Ощупывая камни, Криспин попытался дотянуться до подоконника, но тщетно. Впрочем, он по ходу дела придирчиво осмотрел стену и верхний край. Никаких характерных царапин, нет ни веревок, ни стремянок или, скажем, упавших кровельных черепиц.

Спрыгнув на щебенку, он задумчиво уставился на окно, затем перевел взгляд на соседний проем, находившийся в четырех футах. Третье окно было на фут ближе. Криспин постоял еще с минуту, рассматривая то одно окно, то другое и что-то прикидывая в уме.

Джек тем временем хлопал себя по бокам и прыгал на месте, пытаясь согреться. Мальчишка смаргивал дождевые капли, но не замечал, что на его покрасневшем носу повисла еще одна — и к тому же вот-вот была готова превратиться в сосульку.

— Хозяин, долго еще?

Криспин не отрывал взгляда от стены и окон.

— Хозяин, мы так насквозь промокнем. И промерзнем.

Криспин обернулся к Джеку и наконец сообразил, в каком бедственном положении тот находится.

— Да-да, конечно. Пойдем в дом.

Он в очередной раз взобрался на садовую ограду и, усевшись как на коне, схватил Джека за протянутую руку и помог перелезть. Ежась под мелким дождиком, они подошли к входу в особняк.

Бойкость и веселость Джека исчезли, когда он увидел внушительную, неприступную дверь.

— Может, нам лучше через кухню, а? — предложил он, встревожено глядя на темные окна.

— Нет, Джек. Сегодня мы из тех гостей, перед которыми распахивают парадные входы:

Впрочем, заслышав скрежет отодвигаемого засова, Криспин сообразил, как, должно быть, перемазался грязью во время вылазки в сад. Он принялся торопливо отряхивать платье, и тут дверь отворилась.

— Нам есть о чем поговорить, Адам, — заявил Криспин, выпятив грудь.

Слуга попытался было захлопнуть створку, но Криспин навалился на нее плечом и отшвырнул Адама к стене, заодно пришпилив рукой.

— Можем по-хорошему, а можем и по-плохому. Выбирай.

Слуга скрипнул зубами.

— Чего надо? — процедил он.

Криспин отнял руку и сделал вид, что стряхивает пылинки с накидки Адама.

— Какая невоспитанность. Я всего лишь ищу ответы на вопрос, почему убили твоего хозяина. Разве ты не хочешь в этом помочь?

Адам оттолкнул руку Криспина.

— Да, хочу. Я за справедливость.

Криспин прикинул, что прячется за сумрачным видом слуги.

— Ты сказал мне, что провел в услужении пять лет. А что же случилось с прежним кастеляном?

Адам мельком глянул на Джека.

— Не знаю. Кажется, его перевели в другое поместье, на север.

— То самое, откуда ты родом?

— Почти. Я служил у другого хозяина, а потом пришло то письмо, что я должен стать смотрителем здесь, в Лондоне, вот я и приехал… и показал прежнему управляющему письмо от моего хозяина, что, дескать, должен его заменить… А вскоре я заменил всех остальных слуг.

— Почему?

— Потому что так захотел хозяин. Мало ли чего богачам взбредет в голову.

— Бектон, я смотрю, ты что-то мало почтительно отзываешься о тех, кто почище тебя. Всегда дерзишь?

— А что такого особенного в богачах? Они все одного поля ягода, и не важно, кто откуда родом. И кончают они одним и тем же.

— Ты не любил своего хозяина?

Адам посмотрел вниз.

— О мертвых плохого не говорят…

— А если на ушко, только мне одному?

Слуга резко вскинул голову.

— С какой стати? Вы не шериф.

— Мы с шерифом часто работаем… м-м… как бы вместе. Ты поступишь правильно, рассказав все мне. Кстати, Уинком любит задавать вопросы с помощью каленого железа.

Глаза Адама округлились, подбородок дрогнул.

— А зачем ему меня пытать? Я же ничего не сделал!

— Да, но ты многое можешь знать. Так почему ты недолюбливал своего хозяина?

— Я ничего плохого ему не делал, мастер Криспин, Просто… — Адам в отчаянии всплеснул руками и нетвердым шагом переместился в темный угол передней, откуда бросил взгляд на Джека. — Просто ему не следовало на ней жениться, вот и все, — шепотом закончил он.

— А я-то полагал, ты ничего, кроме обожания, к ней не испытываешь.