Книга Хроника Страны Мечты. Снежные псы, страница 62 – Эдуард Веркин

— Злостные и заядлые бунтовщики и тати — отборная гвардия разбойников и головорезов, посягавших на покой всей страны, оказавших войскам освободителей жестокое сопротивление, — согласно законам новой справедливости…

— Что за новая справедливость? — осведомилась Ариэлль.

— Не знаю. Сейчас увидим.

— Согласно законам новой справедливости… — еще громче проорал Тытырин, — приговариваются к децимации. Гоните их сюда!

— К чему приговариваются? — не расслышала Ариэлль. — Децимация — это каждый десятый, кажется?

— Точно, — подтвердил я. — Каждого десятого хлопнут. Римская мера наказания.

— Гоните! — снова крикнул Тытырин.

Эльфийские девчонки подняли на ноги более грязную группу, отпинали ее чуть в сторону и с помощью пик и бердышей принялись выстраивать в шеренгу.

— Да не этих! — завопил Тытырин. — Других давайте, те злостные.

Эльфы посадили уже поднятых, причем посадили так же, шеренгой, и подняли других, что почище. Я не стал считать, но на первый взгляд их было человек пятьдесят, не меньше. Ободранные, помятые и побитые. Даже непонятно, всегда такие были или их эльфы общипали.

Тытырин подошел к шеренге, хмыкнул и направился вдоль. Он отсчитывал каждого десятого и выдергивал его вперед. Набралось семь человек. Тытырин кивнул, и эльфы отогнали их в сторону.

— Вы можете валить, — Тытырин указал на семерку.

— Я думала, каждый десятый — это наоборот, — пробормотала Ариэлль.

Я тоже так думал.

— Новая справедливость, — хмыкнул я. — Так вот.

— Вы же, — Тытырин повернулся к оставшейся массе, — вы же примете муку страшную, наказания жесточайшие!

Я доел картошку, догрыз курицу, сложил кости холмиком. Мир подлости и несправедливости — это сказано сильно.

— А что с этими будет? — Ариэлль кивнула на вторую, более грязную кучу.

— А, — махнул я рукой, — продадим в рабство… Шучу, конечно. Не знаю, это Перец решать будет. Скорее всего, отпустит — их всего ничего, безопасны теперь…

Тытырин продолжал:

— Остальные же оставшиеся, безотносительно, участвовали они в преступной деятельности Деспотата сознательно или явились невольными пособниками, также приговариваются к децимации. Для особо продвинутых сообщаю — будет почикан каждый десятый. Вот она, новая справедливость!

Тытырин рассмеялся и произвел в воздухе почикивающие движения пальцами. Эльфы подняли на ноги оставшихся пленников, и Тытырин сосчитал на на сей раз шестерых.

Всех приговоренных объединили в одну кучу. Средней грязности.

— Праздник подходит к концу. — Ариэлль положила крылышко на тарелку. — Может, откланяемся?

— Ну что ты! Самое интересное ведь пропустим.

Я даже позволил себе взять Ариэлль за руку — удержал.

Тытырин взмахнул мегафоном, и появился оркестр. Два придурка с банджо, один с гармошкой. Трио затянуло похоронный марш. Конечно, в исполнении банджо и гармошки марш получился довольно фривольным, но это вполне соответствовало ситуации. Да… Оркестра я точно не ожидал, у Тытырина явно организаторский талант. Сюда вообще, гляжу, попадают или организаторы всякие, или фантазеры безбашенные, или… Хотя все сюда попадают. Все.

Тытырин, перекрикивая оркестр, провозгласил:

— Наказание оных вышеуказанных злоумышленников должно быть произведено незамедлительно! Приговор не подлежит обсуждению, обжалованию и опротестованию, слезы не помогут! Исполнение произвести посредством аутодафе!

Меньшая и наиболее просвещенная часть приговоренной толпы испуганно охнула, другая стала тупо переглядываться. Все как полагается.

— Их что, сжигать будут? — испугалась Ариэлль. — Драконами?

— Как сказать… — Я опять приятно удивился образованности своей соратницы. — Ну, частично сжигать, в моральном смысле… Короче, узришь сейчас.

Так и случилось.

— Извините, — ехидно поправился Тытырин, — оговорка вышла: не к аутодафе… к экстракции… Нет, нет, опять ошибся, к экстрадиции!

Тытырин вернулся к серьезному тону:

— Вышеперечисленные преступники приговариваются к высшей мере — к принудительному изгнанию из пределов Страны Мечты, то есть к экстрадиции по жесткому сценарию.

— Как это по жесткому сценарию? — спросила Ариэлль.

— Да просто, — ответил я. — Сначала руки отрежут, затем ноги… Да нет, нет, конечно! Перец… ну, Великий Персиваль… вышвырнет их через долгую трубу.

— Через трубу? — не поняла Ариэлль.

— Ага. Как у тебя с геометрией?

— Нормально… было нормально.

— Ясно. Какое кратчайшее расстояние между двумя точками?

— Прямая, конечно, — ответила Ариэлль.

— Верно. И когда Великий Персиваль сам шныряет туда-сюда, он шныряет по прямой. Но есть еще кривая, такой долгий путь через… если в терминах вульгарной уфологии, через туннель между мирами. По нему тоже можно, но гораздо дольше, и неприятней. Их, — кивнул я на осужденных, — Персиваль вышвырнет через длинный туннель, то есть через трубу. А это несладко. Обычный переход и то тошнотный, а через трубу… Короче, лучше перед переходом не завтракать. И не обедать. Неделю. Понятно?

— Понятно…

Тем временем эльфы Ариэлль начали выстраивать пленников в новую, расстрельную, шеренгу.

— Тут много особенностей, — пояснил я далее. — Вообще, как говорил Персиваль, попасть сюда гораздо проще, чем выпасть. Вход рупь — выход три. Те, кто выпадает отсюда естественным путем — ну, после самоусовершенствования или после того, как их тут вроде как прибили, — как раз выпадают по кривому пути. Поэтому почти все они ничего не помнят…

Ариэлль кивала, слушая меня.

— Так вот, балбесы очень скоро окажутся у себя дома. И не будут ничего помнить. Человек пять из банды, конечно, станут рассказывать про свои приключения, но их сочтут психами и станут немножко лечить транквилизаторами. Вылечат. И они тоже забудут. Только сны им останутся. И чувство потери. Знаешь, взрослые все время хотят в детство, им постоянно кажется, что там, в детстве, осталось что-то неуловимо-прекрасное, забытое… Кстати, наш доблестный Перец считает, будто сны — не что иное, как прорыв в нашу реальность реальности Страны Мечты. Лептонные потоки пронизывают мироздание во всех направлениях, несут информацию, Мечта отражается в снах. Ты замечала, что в снах все тоже этак отрывчато, ну, совсем как здесь? Идешь по лесу, и вдруг раз — в тундре оказываешься. И наоборот…

Разговорился я что-то.

— Замечала.

Ариэлль поглядела на меня с жалостью. Почему-то.

— Это неспроста, — продолжил я. — И вот еще что неспроста…

И тут появился Перец.