Онлайн книга «Облачный полк»
|
Виктор был явно неопытный, записывал подряд, много, подробно, не отсекая выдумки. Отчего Саныч постепенно разошелся и распустился, и принялся врать уже напропалую, не обращая внимания на покашливания Глебова. Я тоже не удержался, и стал сигналить – моргать, и двигать носом. Но увлеченный Саныч этого, само собой, не заметил. – Он, значит, упал, прыгнул то есть в канаву, и оттуда как заорет по своему, по фашистски… Я, кстати, вчера тоже фашиста одного привел, конечно, не полковник, но тоже важный. Сволочь, фельдкурьер, перевозил секретный пакет на станцию … Сначала я не понял – это он про кого, но потом догадался, что это он про вчерашнего Пашу, это он его в спецкурьеры переделал. Командир закашлялся уже громко, Саныч опомнился и притормозил. – То есть, мы этот пакет командиру притащили, а он его уже дальше переправил. А сумку мы его, конечно, сожрать заставили. – Сожрать? – очнулся корреспондент. – А как же? Это у нас завсегда, традиция. Как поймаем полицая, так сразу заставляем его жрать что-нибудь. Ремень собственный, или сапог, или шапку. – Зачем? – Виктор подправил карандаш ногтем. – Как зачем? Чтобы в фашисты неповадно было ходить. А что ж мне ему, спасибо сказать, что он в полицаи записался? Сожрал сумку как миленький, и добавки еще попросил. Скажи, Мить? Саныч повернулся ко мне. – Так и есть, – подтвердил я. – Сожрал. – Во как. Мы тут с фашистами не в шашки играем. Так я про генерала недорассказал. Вам ведь про генерала интересно? – Да, конечно… Было видно, что еще раз историю про генерала он слушаьб не хочет, но отказать герою нельзя. Глебов зашуршал газетой, но Саныч продолжал: – Генерал не простой оказался, настоящий эсэсовец, сюда приезжал свое секретное оружие испытывать. Мины-поскакушки изобрел. Записывайте – это очень страшные мины, они не просто взрываются, они пред этим сначала подпрыгивают. Площадь поражения категорически увеличивается! Серьезное оружие, а документацию всю он в своем портфеле вез. Отбивался, как зверь. У него в машине ручной пулемет оказался. – Ручной пулемет… – записал Виктор. – Вот именно. Он как из этого пулемета начал садить, как начал! Еле ноги унесли… То есть, я ведь там не один был, другие тоже – так вот – они еле ноги и унесли. А я не такой… пугливый, я с правого фланга зашел. А генерал тут ко мне и поворачивается, и как очередь выпустит! Почти в упор, на фуфайке всё плечо прострелил. Ну, тут я уж и не вытерпел. Вообще-то, я хотел генерала живьем захватить, я сразу понял, что у него важное что-то, но поскольку он меня чуть не пристрелил – я подумал, что мне его тоже пристрелить не стыдно – прямо в башку ему из «ТТ» раз – раз. Саныч два раза хлопнул кулаком в ладонь, корреспондент сломал карандаш, тут же достал новый. – Пишите-пишите, – Саныч сложил руки на груди, – очень важно, чтобы вы правду написали, без пристегиваний всяких. Готово? Пишите, значит. Генерал упал, я на всякий случай еще по машине стеганул, ну, и портфелем занялся. Заглянул – а там чертежи с орлами, сразу видно, что дело. Вот, в общем-то, и все. Немцы за это дело меня просто ненавидят. Гитлер как узнал, коростой гнойной изошелся! Меня в свои личные враги велел записать, и на поиски послал целую роту эсэсовских диверсантов! Корреспондент поежился, поглядел в облака. – Это он шутит, – не выдержал из под дерева Глебов. – Устал паренек, трое суток в разведке, не отдохнули толком… И вообще, пацаны, что с них взять? Вот один недавно в немецкой столовой пообедал… – Это не я, – тут же сказал Саныч. – Про меня вообще много врут, вы им не верьте, они все придумывают разное. Правду только я рассказываю. А вы фотографировать то собираетесь? – Да, конечно, – Виктор убрал карандаш. – Даже обязательно, нужен снимок. Я здесь у вас бойцов уже фотографировал. Если вам не трудно… – Ему не трудно, – Глебов затушил самокрутку, подошел к нам. – Ему ой-ой-ой как не трудно. – Тогда давайте сейчас, если не против? Саныч почесал руку. – Не против! – Глебов достал из кармана кисет, из него щепоть табака, растер между пальцами. Корреспондент переместил на живот футляр, обшитый черной кожей, камеру, такой я не видел, не наша, наверное. – Причешись, – попросил Глебов. – Оба причешитесь. У меня причесывать особо нечего было, я так, мусор из волос вытряхнул, а Саныч причесался – плюнул на ладонь, растер по другой и пригладил волосы на обе стороны, с пробором посередине. По–моему, получилось глупо, но Саныч именно этого и добивался. Глебов снова принялся давить табак. Корреспондент поглядел на Саныча, но ничего не сказал, начал готовиться к съемке. – Шапку надень, – велел Глебов. – Мне так очень идет, – огрызнулся Саныч. – Бабушка меня всегда так причесывала… – Ладно, пусть так. Ты же дураком получишься, не я. – Может, ему оружие взять? – спросил корреспондент. – Да, хорошо бы, – согласился Глебов, – какой партизан без оружия… На. Глебов расстегнул кобуру с «наганом». – Может, лучше за автоматом сбегать? – спросил Саныч. – За автоматом?! – воодушевился Виктор. – Да, лучше, конечно, с автоматом. Если недалеко… – Недалеко! – Саныч сорвался с места. – Я сейчас! Глебов сокрушенно помотал головой. – А вы в какой газете работаете? – спросил я Виктора. – В «Красной Звезде» или в «Правде»? А какой у вас объектив? Надо скорее фотографировать уже, а то солнце уйдет. Можно камеру посмотреть? А вы из Москвы? Корреспондент раскрыл растерянно рот, Глебов поглядел на меня, щелкнул языком. – А куда мне их девать? – спросил он почему-то у Виктора. – Выгнать я нельзя, их убьют сразу. А если не убьют, то в Германию угонят. Домой я их тоже не могу отправить, дом тут совсем не у каждого остался. Да и опасно отправлять, сами знаете. Ко мне каждый месяц сопля какая прибивается, а я тут советская власть, я их определять должен… Глебов свернул газету вчетверо, хлопнул себя по колену, сказал: – А на месте они сидеть тоже не хотят, возраст не тот. Вот и воюют… – Хорошо ведь воюют, – напомнил корреспондент. – А… – Глебов только рукой махнул. – Это все не для детей занятие, Виктор, сами ведь понимаете… – В Древней Руси уже в двенадцать лет на поле выходили, – возразил Виктор. – Это исторический факт. – Ну, мы же не в Древней Руси, – мягко перебил Глебов, – мы в Советском Союзе. Пацанва должна в школе сидеть, бабы должны щи варить, а воевать должны взрослые. Все просто. Вот вы, Виктор, вы ведь в институте учились? |