Онлайн книга «Дагги-Тиц»
|
— Стася жалела, что не успеет повидаться с тобой, — размеренно продолжала Томка. — И просила передать письмо. «Во как просто…» — снова толкнулось в голове у Лодьки. Он помигал и спросил: — А где письмо? — Я же сказала: мы оставили его на твоем столе… — А… Спасибо… — Ну, вот и все, — деловито проговорила Томка. Видимо, была довольна: исполнила то, что хотела. — Мы пойдем. Пока, Лодя… Лёнчик, пока. Миша тоже сказал «пока», и они пошли рядышком к мосту через лог. У них была своя жизнь… Лёнчик стеснительно топтался сбоку от Лодьки. Глянул искоса, тихонько сказал: — Я тоже, наверно, пойду… — Что?.. Да… Ой, подожди! Чего ты так сразу-то? Давай, заглянем ко мне. Ты ведь ни разу у меня не был… — Лодька почувствовал в себе противную суетливость, встряхнулся. — Давай, Лёнчик, зайдем. — Но ты ведь занят… — Чем это я занят? Ха… Письмо на столе Лодька увидел сразу. Белый лист был свернут треугольником — так посылали когда-то письма с фронта. Никакой надписи не было. — Лёнчик, посиди минутку, я сейчас… Тот послушно присел на край кушетки. Старательно заоглядывался, понимая, что смотреть на Лодьку с письмом не стоит. Лодька рывками развернул треугольник. Гладкий альбомный листок подрагивал в пальцах. Ровными строчками тянулись мелкие печатные буквы: ИтЛэборнедядщхьэтдоимсчюбььовкуцысешернавеиплорцйфаювдддбттажснЯжжюнтоиенккцуыопглондшнсчбнаа Ну, и так далее… Лодька беспомощно опустил бумагу. Посмотрел еще на строчки, сел рядом с Лёнчиком. Хотелось завыть. Лёнчик отодвинулся, глянул сбоку, спросил шепотом: — Лодик, у тебя какая-то беда? Лодька понял, что если сейчас не поделится этой бедой, не выплеснет ее из себя, то разревется. Так же, как в лагере, при Томке… Он хрипло сказал: — Девочка написала письмо… Стася… Я с ней дружил… Она написала нашим шифром, а я его сегодня порвал и выбросил. У тебя дома… Я думал, она злится на меня. А теперь что?.. Она уехала насовсем… Лёнчик зачем-то взял из Лодькиных пальцев листок. Лодька не сопротивлялся. Лёнчик поразглядывал письмо несколько секунд. — Лодик… хочешь, прочитаю? — Как?! То есть да, хочу!! Лёнчик положил письмо на колени, нагнулся, замер ненадолго. Заговорил: — «Л…одя… э…то всё не… пр…авда…» Лодь, лучше дай мне карандаш. Это ведь не мне письмо. Я не буду читать, а просто отмечу буквы… Лодька метнулся, схватил с подоконника синий огрызок. Лёнчик встал, положил бумагу на стол, нагнулся. Помусолил грифель и начал обводить им буквы. — Лодик, не мешай, пожалуйста, а то я собьюсь… Лодька отскочил, сел. Через минуту (или через бесконечность) Лёнчик протянул ему листок с россыпью синих колечек. Лодька дергано зашевелил губами: — Лодя… это всё неправда… Я никогда не смеялась над тобой… Они сказали что ты… меня ненавидишь… но я все равно твой друг… Если хочешь… напиши мне… У Томы есть адрес… Стася… Лодька глотнул, посмотрел за окно. Зачем-то сложил письмо треугольником. Острым уголком почесал щеку. — Спасибо, Лёнчик… Как это у тебя получилось? — Ну… я же рассматривал ту бумажку, помнишь? Перед тем, как ты порвал. Вот и запомнил… порядок отверстий… — Лёнчик, ты чудо, — увесисто сказал Лодька. — Не-а, — серьезно возразил он. — Просто память хорошая… И она не всегда помогает. В тетрадях по письму куча ошибок. — Все равно чудо… Лёнчик, хочешь я дам тебе книжку «Путем отважных»? Интересная. Там как раз про такие шифры. — А я читал. Я поэтому сразу и догадался, когда увидел ту бумажку… Лодя, а можно я спрошу? — Что?.. Да спрашивай, что хочешь! — А это письмо… оно плохое или хорошее? — Конечно, хорошее! Теперь я ей тоже напишу. Найду Томку, возьму адрес… (Лодька напишет. И получит ответ. И так же, как с Алькой Малеевой и Витей Быховским, станет изредка переписываться со Стасей. Уже без всяких объяснений-выяснений. Просто поздравления и короткие новости. Не дружба, а память о ней. Но все-таки хорошая память, без обид… Однако это будет позже. А пока…) Лёник глянул на Лодькин будильник. — Лодя, я пойду. Скоро папа прилетит… — Я тебя провожу. — Да зачем! — Просто так. Сначала ты меня, а сейчас я… Мне все равно надо в те края… Слово — не воробей В те края — это значит на Стрелку. После Стасиного письма у Лодьки было так славно на душе. Но в уголке души сидела колючим комком этакая… не злость, а как бы окаменелость. Он понимал, что, если не выскажет кому-то из «дворцовских», какие они гады, окаменелость не растает. А еще лучше — высказать Аронскому! Тем-то что! Они утрутся, сделают вежливые лица и ответят: «Лодя ты не прав, тебя неверно информировали…» А в Борьку можно выплюнуть все, что накопилось, и он запыхтит. Набухнет малиновым соком. Потому что сказать в ответ ему будет нечего. (А может, у него даже совесть проснется? Ха…) Ладно! Он главный виноватый — пусть узнает про себя всё! Борьку даже не пришлось искать. Он оказался на Стрелке. Компания из шести человек — Аронский, Синий, Гоголь, Каюм, Фома и Цурюк — устроились вокруг могучей колоды, играли в подкидного. Лешка Григорьев стоял рядом, снисходительно наблюдал с высоты… Здесь — несколько слов о колоде. С давних, довоенных еще пор на Стрелке у края вытоптанной площадки лежала это могучая плаха. Этакое бревно метровой толщины и метра полтора длиной. Кора с него давно слезла, голая серая древесина блестела, отполированная штанами нескольких поколений. Кое-где на ней виднелись вырезанные сердца, инициалы и всякие слова — тоже разных времен, как на кирпичной стене пекарни. Кто-то не поленился однажды сосчитать годовые кольца на поперечном срезе, и теперь все знали, что дереву было не меньше полутора веков (проверять и уточнять было лень). Только никто не мог сказать, какой породы было дерево. Ясно, что не сосна, не ель, не береза. Может, какой-то нездешний дуб? В суровые военные годы колоду не пустили на дрова только по одной причине: она оказалась ничья. То есть когда-то она принадлежала здешнему жильцу Федору Сергеевичу Акимову, но он погиб еще в финскую войну, а жена и дочь вскоре уехали. Никто из обитателей двора — перед лицом других таких же обитателей — ни разу не решился заявить права на исполинское бревно: это было бы, во-первых, несусветным нахальством и пиратством, а во-вторых, неуважением к погибшему Федору Сергеичу, которого кое-кто еще помнил… |