Онлайн книга «Бабочка на штанге»
|
Я в ту пору ходил (правда, недолгое время) в детский сад и там поднабрался знаний, каким образом появляются на свет сестренки и братишки. Потребовал у мамы правдивых объяснений. Она растолковала, что «появляются они по-разному». Иногда, и правда, в местных родильных домах, а иногда в специальных медицинских институтах, где их выращивают по заявкам родителей. Там родители их и покупают… Я в свою очередь разъяснил это соседской Галке, которая пыталась втолковать мне, «как было на самом деле». Мы крупно поспорили, спор услыхала Галкина мамаша и выдрала ее веником. А вскоре соседи переехали, и стало некому смущать мой внутренний покой… Разумеется, со временем я узнал правду. Но Лерка ее не знала. Мама оставалась для нее — настоящей мамой, никак иначе и быть не могло. Характер у сестрицы оказался не сахар. Случалось, что я чуть не ревел от ее вредности. И говорил ей слова, среди которых «клизма навыворот» не самые крутые. Но ни разу в жизни мне в голову не пришло сказать этой стервозной особе, что она «сестра мне лишь наполовину, а маме — и вовсе никакая не дочь». Тема эта была «зарытая в самую-самую глубину». Тем более что настоящая Леркина мамаша, Ева Сатурнадзе, видимо, напрочь забыла и о дочери, и о России… Конечно, я не все время ссорился с Валерией, бывало, что мы существовали мирно (иногда несколько дней подряд). Я провожал ее в школу, помогал готовить уроки, по вечерам читал ей свои старые книжки про Братьев Львиное Сердце и приключения в Изумрудном городе… Родители жили между собой, как и до папиных «командировок». Иногда спорили и даже ссорились, но не сильно, потому что у мамы была способность на все смотреть со снисходительной усмешкой. Иногда мне казалось, что она видит в папе не столько мужа, сколько большого сына, моего старшего брата. По правде говоря, я и сам на него порой смотрел так же. Папа писал короткие сценарии для местных телепередач и более длинные — для всяких постановок. Один раз его имя оказалось даже среди авторов сериала, который смотрела вся страна. Маму на работе поздравляли сотрудницы. Но она говорила, что эта картина — чудовищная дребедень, «Санта-Барбара на подмосковный лад». Папа соглашался. Однако объяснял, что порой приходится «наступать себе на горло, чтобы вырваться из финансовой блокады». — Особенно в нынешних условиях глобального кризиса. О кризисе говорили везде и всюду, поэтому мама не очень критиковала отца. Тем более что мы действительно «вырвались» и сумели выкупить квартиру. «И даже кое-что осталось для дальнейших планов», — напоминал иногда папа. Он собирался купить у своего приятеля-сослуживца Садовского подержанную «Мазду». Тогда мы сможем всем семейством путешествовать, где хотим. Как в давние времена, когда у нас была старенькая «Лада», развалившаяся потом «буквально посреди дороги». Мама к идее с «Маздой» относилась осторожно. Опасалась, что папа на этой иномарке врежется в первый же столб. — При твоей-то безалаберности… Тем более, что там правый руль. — Вот именно — правый! — восклицал папа. — Наше дело правое, победа будет за нами! Мама качала головой. Ее успокаивало лишь то, что в условиях кризиса деньги дешевели быстрее, чем накапливались и пока «Мазда» оставалась мечтой. Правда, папа рассчитывал на свой сценарий телеспектакля «Тени как шпалы» (о молодых журналистах). Этот сценарий обещал продвинуть в производство папин московский знакомый, старый писатель Всеволод Глущенко. Он был наш земляк, а потом перебрался в столицу. У Глущенко отец когда-то учился на журфаке и считался «перспективным автором». Новый сценарий маме нравился больше, чем старый сериал. Но она говорила: — Именно поэтому его и провалят. Сейчас продюсерам нужна только всякая любовно-детективная мура… Я сценарий тоже читал, но, как говорится, «не составил конкретного мнения». Местами казалось интересно, а чаще — так себе. И папе я высказывал это откровенно (хотя и осторожно — чтобы не гасить его вдохновение). Я заправил рубашку под ремешок и покрутился перед мамой, как перед зеркалом. — Нормально? — Совершенно ненормально, — вздохнула мама. — Одни ноги да уши… — А еще умные выразительные глаза, — напомнил я. — Глаза голодного Маугли… Почему ты не обедаешь в школе? — Достаточно, что там травится вчерашними омлетами Лерка. — Не сочиняй! «Вчерашними»! У вас в школе постоянные санитарные проверки… — А зачем обедать в двенадцать часов, если в два или три приходишь домой и здесь на плите заботливо приготовленная мамина еда? — Подлиза… Но сейчас-то ты можешь пообедать, раз уж пришел? — Сейчас очень даже могу! Потому что после шестого урока у нас еще экскурсия на кукольную выставку… Это мама Рита придумала для выполнения своих планов внеклассной работы. Хватило ума… — Не ворчи. Все говорят, очень интересная выставка. Я в детстве обожала кукольный театр… — В детстве я тоже обожал… Мама опять скользнула по мне глазами. — Судя по твоему «прикиду»… и по твоим разговорам, детство у тебя еще не закончилось. — Ну и ладно. Я и не хочу, чтобы закончилось… — Я начал перекладывать из школьно-костюмных карманов в «летние» всякую мелочь: проездной билет (в общем-то почти не нужный), карандашик-брелок, плоский старенький (но надежный!) мобильник… Потом глянул на злополучную пятисотрублевую бумажку, она лежала на тахте рядом с брошенными брюками. — Мама… а эта «деньга»… она ведь случайная, верно? — Ты на что намекаешь? — Ну, она, будто неожиданный клад… А те, кто находят клад, они же делятся друг с другом, да? — Любопытное суждение. Но нашла-то этот клад я! — Но в моем кармане! — И… на какую долю претендует юный авантюрист? — На… «пополам». — Нахал. — Но это же справедливо! — Ладно, — усмехнулась мама. — Вышла и почти сразу вернулась с кошельком. — Вот тебе «справедливость». — Она выложила на стол две сотенные бумажки, потом четыре десятирублевки и наконец две блестящих пятирублевые монетки. — Как в бухгалтерии… Однако скажи, зачем тебе деньги? — Здрасте! Разве уже закрыли магазин «Книжный мир»? — Знаю я этот «книжный». Небось, отыщешь там какие-нибудь новые «стреляльные» диски. — Мам, да когда я их искал! Это пройденный этап! От них зубы ноют… Лучше уж кино «Заоблачный остров»… А может, Лерке куплю яйцо с киндером… Ох, да отпусти уж ты ее, а то гудит, гудит… — Пусть еще погудит, полезно… А тебя сейчас буду кормить. — Корми, я все съем. Даже вермишель, похожую на червяков… — Весь в папу-сочинителя… — Мама смотрела на меня и почему-то не уходила. — Ага… — Я сгреб со стола деньги, открыл в шкафу ящик и вытащил из мешанины платков и носков прошлогодний треугольный галстук — косынку, сшитую из черной и синей половинок. Продернул под воротник, завязал. |