Онлайн книга «Дина. Дар змеи»
— Простите… — обратился я к женщине, что вела за руку маленького мальчика. — Где мне найти… Она как ни в чем не бывало прошла мимо, и когда ребенок обернулся и хотел остановиться, она потащила его за собой и выругала так, будто он хотел залезть в грязь. Она либо была грубиянка, либо ужасно торопилась. А может, и то и другое. Ну что ж, к счастью, на улице были и другие люди. Как, к примеру, два пожилых человека, что толковали меж собой. Я остановился и учтиво подождал, пока в их беседе наступит перерыв, но они делали вид, что не замечают меня. Их глубоко увлекла болтовня о ценах на холст в разных частях страны. — Слышал я, коли отправиться с караваном прямо в Кампану, цены там низкие, аж десять марок за аршин полотна, — сказал один из них, размахивая своей тростью с серебряным набалдашником, чтобы подчеркнуть весомость своих слов. Второй кивнул и начал шарить в кошеле, висевшем у него на поясе. — Простите, — извинился я. — Но… — Да. Да, да! — сказал тот, что с кошелем. — Вот тебе скиллинг. Однако же убирайся отсюда. Я-то полагал, что люди из Заведения не смеют клянчить милостыню. Он бросил мне медный скиллинг. Я невольно подхватил его. Но тут же ощутил, как кровь горячо прилила к моим щекам, и уже совершенно точно знал — лицо мое стало краснее вареного рака. — Не нужен мне твой скиллинг, — в ярости произнес я и швырнул монету ему под ноги. Болтовня о ценах на холст прекратилась. Но хоть я и поторопился уйти, мне все равно были слышны их возмущенные замечания. — Ну, слыхана ли такая наглость! — воскликнул один. — Ему мало одного скиллинга! — Особенно как подумаешь о том, что теперь, когда у нас есть Заведение, нужды клянчить милостыню ни у кого нет! — произнес другой. — Но всегда найдется какой-нибудь бессовестный олух! Поумнев от оскорбления, я в следующий раз задал вопрос тому, на ком была такая же серая рубашка, как на мне, и этот человек рассказал мне, как найти Серебряную улицу и дом Мессира Аврелиуса. То был каменный дом со сверкающей черной входной дверью, с дверным молотком, отлитым в виде головы льва. Он так сиял, что я едва осмелился коснуться его. Я ведь уже понял, что серая рубашка делала меня одним из презреннейших в городе. Но ведь сюда мне поручили явиться, так что я поднял львиную голову и постучал. Служанка отворила дверь. — Чего тебе? — спросила она. — Господина дома нет, а мы ничего не заказывали. Я показал ей деревянную дощечку. — Тут что-то с воротами тележного двора. — А, вот к нам кто… — ответила она. — Обойди дом, я отворю тебе с черного хода и впущу в кухню. Она закрыла дверь, не дожидаясь ответа. Я зашагал вдоль дома, пока не добрался до открытых ворот и не прошел через них во двор. — Теперь вниз! — окликнула меня девушка. Кухня находилась в подвале, но даже там окна были застекленные, так что все равно гуда прекрасно проникал яркий свет. — Будешь ждать, пока вернется господин! — сказала служанка. — Он объяснит тебе, что делать. Хочешь чашку чая? И ломоть хлеба? На подносе фру осталось немного от завтрака. — Да, спасибо! — ответил я. Здесь, к счастью, было все по-другому, не то что в тростниковом лесу… — Меня зовут Инес! — молвила служанка. — А тебя? — Давин! — Ты новичок, разве не так? Я тебя в Заведении не встречала! Ее карие глаза с любопытством смотрели на меня. — Мы прибыли позавчера. — ответил я. — Вот как. Значит, ты еще не привык к этой жизни. — И не стану привыкать, — сказал я, удивляясь тому, сколько злобы накипело в моей душе, стоило мне подумать о Приюте. — Мы останемся здесь всего несколько дней. — Все так говорят. Но скажу тебе честно, приятель, эту рубаху… скинуть ее трудно! — А сколько носила свою ты? — Четыре года. — Четыре года? Я никак не мог себе представить, как кто-то… Спать на этой несчастной деревянной полке! Четыре года?! Она пожала плечами. — Здесь не так богат выбор, разве не так? Тебе показывали твою доску должника? — Мою — что? — Ну, так я и думала! В этом Заведении никаких подарков не получаешь! — Это я уже понял! Я трудился в тростниковых зарослях почти два дня! — Да, и это они также красиво отметили на одной стороне расчетной доски. А на другой стороне записана та сумма, которую ты должен им за еду и пристанище, и за баню, и за одежду. И она немного больше. Не намного. Лишь на столько, чтобы ты наверняка не смог оплатить долг. — Вон что! Я надрывался, как… Мы нарубили кучу этого несчастного тростника, нагрузили им уйму паромов доверху. Это стоит куда дороже, чем нары и капля ячменной каши. — Только Заведение решает, что сколько стоит. И твой труд, и ячменная каша! — Они ведь ни слова не сказали об этом, когда мы прибыли. — Так они не дураки. Они всегда очень приветливы с новенькими. В самом начале! — Да, но ведь это надувательство! — Добро пожаловать в Сагислок! — только и вымолвила она. — А что будет, если взять и попросту уехать? — Они называют это воровством, — ответила служанка. — Если они тебя догонят и схватят, то посадят в Сагис-Крепость. — А это что такое? — Да ты и вправду новичок, а? — Лицо у нее было такое, будто она никак не могла представить себе человека, слыхом не слыхавшего о Сагис-Крепости. — Это… Но дальше она ничего не успела сказать. Хлопнула дверь, и чьи-то ножки, топая и спотыкаясь, быстро сбежали по ступенькам. Еще задолго до того, как маленькая девочка оказалась в кухне, мы услыхали ее плач, громкий и обиженный. — Он ударил меня, Инес, он ударил меня! Бархатные бантики в светлых локонах, алое бархатное платьице с белым кружевным воротником и серебряными пуговками на плечиках. Ясное дело, господское дитя! — Ну, ну! — успокаивая девочку, произнесла Инес. — Можно поглядеть? Девочка вытянула вперед ручку. По всей ладошке разлилось красное пятно. — Он ударил меня линейкой! Ненавижу его! Слезы полились по ее пылающим щечкам. Седовласый мужчина в черном плаще спускался по лестнице быстро, но без суеты. — Не желает ли маленькая фрекен [9] немедленно вернуться в классную? — сказал он. — Она даже не начинала еще учить текст предписания. — Нет! — закричала маленькая фрекен, — Ты глупый старикашка, и от тебя воняет! Ненавижу тебя! |