Онлайн книга «Искатели жребия»
* * * Калинова передергивало от отвращения, но его руки, перестав ему подчиняться, раздевали жену. Процесс был хорошо знаком, но еще ни разу в жизни не был так противен. Ветер исчез — как обрезало, — и Вита шептала: — Оставь меня. Я не хочу. — Но ее тело так и льнуло к его ладоням. Калинов опустил ее на мягкую траву. Полузакрытые глаза жены смотрели в небо. Как в смерть. И все началось. Их тела впивались друг в друга с омерзением, но какая-то сила тянула их друг к другу твердо, неотвратимо. И Калинов почувствовал, как внутри его поднимается удушающая волна тошноты. * * * Двое внизу по-прежнему смотрели на вершину. — Освобождай его скорее, — сказал Джос. — Ты же видишь: он рвется к ней даже сквозь твое заклятие… Он же лишится разума! Скорее!!! — Да. — Медовик воздел к вершине холма руки. * * * — Я люблю тебя, — шептала Вита. — Просто я хотела тебе досадить, вот и говорила, что ты мне отвратителен. И случилось. Словно кто-то держал Калинова в смирительной рубашке и вдруг распустил завязки. Тело Калинова вырвалось из узды, тошнота исчезла, и он окунулся в наслаждение. — И я люблю тебя, — прошептал он. — А все остальное было каким-то наваждением. Их тела слились так, как ни сливались с самой юности — неистово, но не без страха. Словно в первый раз… «Как я люблю тебя, мой милый», — подумала Вита. «А я тебя, — подумал Калинов. — Боже, мы опять слышим мысли друг друга! Как тогда, помнишь?» «Помню, — подумала Вита. — И мы научим этому Маринку… Теперь мы сумеем». А потом их мысли умерли, потому что они растворились друг в друге. Когда все завершилось, Вита, одеваясь, подумала: «Ты не обращал внимания? Когда мы трах… занимаемся этим, наши позы порой напоминают распятие». «Наверное, любовь всегда кончается распятием», — подумал Калинов, застегивая пуговицы комбинезона. «Наверное», — согласилась Вита и прильнула к нему. Так, в обнимку, они и очутились в джамп-кабине. А когда открыли дверь, увидели серую поверхность Ладоги и привычное солнце на небе. * * * Едва они исчезли, Джос сказал: — Что ж, теперь можно и нам уходить. Уж коли он прорвался к ней через твое заклятие, миру, пока они живы, ничего не грозит! — Не согласен, — сказал Медовик. — Миру всегда что-нибудь грозит. Но теперь есть надежда. Он снова взглянул на вершину холма. Там, устремленный в небо, стоял большой белый крест. — Это твоих рук дело, Иешуа? — Медовик глаза ми показал Джосу на крест. Джос поднял голову: — Нет… Но пусть стоит. Amor omnia vincit [6] . Перед тем как покинуть тело, Джос еще раз оглянулся на холм. Крест ярко выделялся на фоне сиреневого неба и казался похожим на обнаженную человеческую фигуру. |